Целитель молча взял мои ладони в свои, миг — и тепло тысячами горячих колючек растеклось по рукам.
— Может. — Он прополоскал в ручье обычную глиняную кружку, какие продаются по два медячка на любом рынке. — Но ведь это уже будет не та тарелка, верно? А ту унес любимый сыночек.
— Извини, если лезу не в свое дело, но ты «неугодный» или «любимый»?
— А разве одно другому мешает? Они меня любят, но я их раздражаю. Родители — это такие существа, которым можно угодить только в том случае, если твое изображение мило улыбается с портрета над камином.
С этой сентенцией я вынуждена была согласиться.
С этой сентенцией я вынуждена была согласиться. Эльф поднялся, собираясь уходить, и я тихо сказала:
— Спасибо, Даезаэль.
— О чем ты? А, об этом? — Эльф энергично потряс пальцами. — Не стоит. Если ты отморозишь пальцы, кто будет нам готовить ужин? О Тисиных талантах я уже наслышан.
Тролль с капиталом о чем-то рассуждали, склонившись над картой и не обращая внимания на окружающих. Я отнесла котелки на место, налила в чайник, висящий возле фонаря на передке фургона, чистой воды. Тиса уже залила огонь и сейчас профессионально уничтожала все следы нашего пребывания.
Разбойников капитан решил оставить связанными на полянке, предупредив, что доложит об их шайке первому попавшемуся представителю власти.
Из фургона донесся немелодичный храп: набив желудок, наконец-то смог заснуть гном. Я достала из сумки маленькую баночку с питательным кремом, намазала руки и села на скамью ждать капитана, под чьим руководством я должна была управлять фургоном до вечера.
Ярослав появился довольно скоро, сел рядом, не удостоив меня взгляда, и приказал:
— Поехали. Только на этот раз не забывай наполнять накопитель энергией.
6
Моется только тот, кому лень ждать, когда грязь сама отвалится.
Жизненная философия опытного путешественника
Несколько последующих дней прошли довольно однообразно. Каждое утро капитан гонял нас на пробежку. Волк решил, что нам следует ехать по самой оживленной дороге, никогда не углубляясь далеко в лес. Стоянки мы делали на уже обжитых другими путешественниками полянках, несмотря на то что Даезаэль все время крутил носом от гор мусора, который оставляли после себя предыдущие отдыхавшие.
— Ярослав! — как-то воззвал он к эстетическому чувству капитана. — Давай я найду в глубине леса чистую полянку и не загаженный ручеек, а? Я не могу умываться, когда рядом валяются остатки чьего-то протухшего обеда!
— Нет, — коротко ответил Волк.
— Ну почему-у-у?
— Потому что Ярик боится разбойников и нечисти, — охотно объяснил Драниш.
— Что? — взвилась Тиса. — Следи за своим языком!
— Ладно, ладно… После войны тут много кого расплодилось, а это не наш сектор. Зачем нам выполнять чужую работу по зачистке территории? Пусть другая группа королевских посланников сама сталкивается с неприятностями, пишет отчеты, вызывает армейское подразделение, опять пишет отчеты, что уже все в порядке… Оно нам надо? У нас приграничный сектор, там своих проблем будет куча.
С тех пор Даезаэль сам расчищал себе небольшой пятачок, выращивал на нем свежую травку и сидел там в гордом одиночестве, поглядывая на остальных презрительным взглядом. Ну точь-в-точь петух на плетне в деревне!
После ежеутренней пробежки — или, как в случае с гномом, проползки — те, кто не управлял фургоном, подтягивались под руководством тролля.
— Вы должны взлетать на крышу фургона! Взлетать, а не висеть на перекладине, как сопли! — рычал он.
Руки неимоверно болели, но заставить себя подтянуться больше двух раз я не могла. Но так как жизненный опыт тролля настаивал на том, что нужно уметь подтягиваться больше, то приходилось стараться изо всех сил, болтаясь на перекладине, как свежестираный носок. Впрочем, здесь я была не одинока. Рядом со мной висели Даезаэль и Персиваль. Тису уже давно такие проблемы не волновали, она сражалась с грамматикой, причем лицо у нее было такое же мрачное, сосредоточенно-обреченное, как и у Персиваля, прикладывающего огромные усилия для того, чтобы подтянуться хотя бы раз.
Отжимания, пробежки, приседания, подтягивания… Ноющая боль в мышцах стала моим постоянным спутником. Если бы не Драниш, с блеском в глазах делающий мне массаж (хоть он постоянно намекал на то, что стоило бы рубашку снять для большей эффективности проводимых процедур, но я не сдавалась), было бы совсем плохо. Но гному массаж не помогал, хотя мы с эльфом поочередно на нем упражнялись — я старательно, а Даезаэль просто выколачивал на спине страдальца все дневные неприятности, называя это новым словом в массажном искусстве. Возражать ему никто не осмеливался, потому что эльф так ловко плевался ядом, попадая по самым больным местам, что даже капитан иногда морщился.
Персиваль тихо скулил по ночам, уткнувшись в подушку. Скуление было тихим и спать, в отличие от храпа, совершенно не мешало, хотя на нервы действовало преизрядно.
Ну а мне в очередной раз пришлось столкнуться с капитаном. Чаще всего мы задень не обменивались с благородным и парой слов, что полностью устраивало и Тису, старающуюся завладеть каждой свободной минутой Волка, и Драниша, который постоянно развлекал меня своими байками или просто подбадривал, когда опускались руки. Но однажды утром перед пробежкой я поняла, что мне просто необходимо кое-что обсудить с руководителем, и долго собиралась с духом.