Я чувствовала, как оно заполняет пространство позади нас подобно сверхновой изо льда, подобно огромной тени, под которой ничто не может расти. Щупальца его пытливых мыслей протянулись ко мне, и теперь я знала, что, если бы оно действительно захотело меня поймать, то физическое бегство от него не спасло бы. Но в тот момент у меня в голове не было других мыслей, кроме вопящей потребности спасаться бегством.
Остальные каким?то образом ухитрялись следовать за мной, хотя и страдали при этом. Мы убегали, как раненые летучие мыши — хватаясь друг за друга, за камни пещеры, сталкиваясь и кувыркаясь во мраке, лишь бы избавиться от нарастающего позади холода. Мы оказались в ловушке бесконечных ветвящихся туннелей пещеры Потерявшихся, и сами при этом потерялись — во всех смыслах.
Потом мы вырвались на новое открытое пространство, еще одну огромную пустоту во мраке. Я завертелась на месте, размахивая руками и поддавшись рефлекторной панике. Какофония голосов и смертоносный ужас Иного немного ослабели, но мы так и остались заблудившимися в катакомбах. Информация пещеры вращалась вокруг меня — бессмысленная до тех пор, пока я ее не интерпретировала, и мне потребовалось все самообладание, какое я смогла собрать, чтобы замедлить мечущиеся мысли и задуматься о том, где мы находимся и что нам делать дальше.
Остальные зависли возле меня, цепляясь друг за друга наподобие утопающих. Я заставила их замолчать, крикнув что?то, и попробовала сосредоточиться. Структурированная иерархия окружающей информации не желала усваиваться моим перепуганным сознанием — все вокруг было туннелями и отверстиями, и каждое из них словно переходило одно и другое, образуя корчащуюся переплетенную головоломку из пустоты, не имеющую выхода. Я стиснула голову, пытаясь отключить грохочущие в ней воспоминания, глухое эхо голосов Потерявшихся, но общая картина все равно оставалась размытой. Где сейчас мой разум? И что со мной происходит?
И все это время, мерная в глубине моего сознания, в крошечном пространстве, каким?то образом пережившем даже ужас Иного, теплилось шокирующее осознание того, что один из нас, бывший хорошим спутником, почти другом, оказался предателем. Словно мало нам было безымянного ужаса — теперь в катакомбах затаился и наш бывший союзник, ныне ставший смертельно опасным. Или он был таким все время, и только притворялся? Может, кто?то направил Уильяма шпионить за нами? Братство? Неужели все, что мы узнавали, обсуждали и планировали, сообщалось им, пока мы брели сквозь эту новую вселенную?
Мы и прежде подозревали, что дела наши отнюдь не блестящи. Как выяснилось, то был чрезмерный оптимизм.
Мои мысли внезапно дернулись, словно по ним кто?то ударил. Где?то, на самой окраине моей внутренней темноты, я ощутила нечто новое. Я и сейчас не в силах объяснить, как воспринимаю окружающее изменившимися органами чувств, но я заметила искажение в информационных структурах, крошечный дефект самого пространства — слабое место, как будто кто?то скреб границу реальности с другой стороны, пока эта граница не стала почти прозрачной. Не что это означает? Все здесь было таким новым, все еще настолько новым, что сознание едва справлялось с интерпретацией. Что?то изменилось, и это все, что я могла сказать — некто проковыривал дырочку в наше пространство.
К тому времени ко мне более или менее вернулась ясность мыслей, и я задумалась — уж не обнаружила ли я одно из мест, где возникают проходы? Времени на размышления почти не осталось — на нас охотилось нечто огромное и более чужое, чем можно вообразить. Однажды оно уже коснулось меня. И сомневаюсь, что мне удастся выжить после второго прикосновения.
Пока мои спутники пытались отдышаться, с трудом переводя дух из?за изнеможения и страха, я постаралась сосредоточиться на дефекте в структуре окружающей нас виртуальной вселенной, но как бы я ни пыталась исследовать его, тыкать в него и пытаться им манипулировать, это загадочное что?то не менялось. Я проникла в эту темноту настолько глубоко, что у меня начала пульсировать голова, но там не нашлось ничего — ни складочки, ни трещинки, достаточно глубокой, чтобы зацепиться мыслью и хоть что?то понять. Все это очень напоминало попытку вскрыть банковское хранилище голыми руками.
Мне начало казаться, что боль в голове вот?вот завершится инсультом, и я уже была готова сдаться, и тут я что?то увидела — на кратчайшее мгновение, словно кто?то на миллисекунду спроецировал изображение прямо на мой зрительный нерв. И я увидела его — увидела! Образ оказался довольно странным — искаженный и не совсем человеческий силуэт на фоне серого ничто, — но даже в ту долю секунды он был для меня более четким, чем те видения, которые запомнились после снов.
Я уже десятилетиями ничего не видела подобным образом, и даже на миг поверила, что у меня действительно случился инсульт, и это лишь иллюзия — что из?за перенапряжения у меня в голове лопнул кровеносный сосуд, — но я все равно ухватилась за картинку. И тогда я услышала голос, тишайший шепот, словно какой?то акустический эффект донес его через несколько миль ясной ночью. То был голос Рени — голос Рени! — и он произнес:
— …нашли их? А они могут?..