Орландо вытер пот с лица и стряхнул его с ладони в темно?зеленую воду.
— А какой вообще твой отец? Ты мне про него никогда не рассказывала.
Орландо вытер пот с лица и стряхнул его с ладони в темно?зеленую воду.
— А какой вообще твой отец? Ты мне про него никогда не рассказывала.
— Ну, не знаю. Отец как отец. Но он по?настоящему крут. И считает, что все должны быть такими, как он, и никогда не совершать ошибок. Он частенько говорил: «Сэм, мне все равно, чем ты занимаешься, до тех пор, пока ты делаешь это хорошо». Но я всегда гадала — а что будет, если я захочу стать в чем?то очень плохой? Ведь все не могут быть хороши во всем, правильно?
— А какая твоя мама?
— Немного нервная. Она вечно опасается, что случится что?нибудь плохое или неправильное. — Фредерикс попытался схватить блеснувшую в воде рыбку, но та увернулась. — А какие твои родители? Нормальные или как?
— Обычно да. Им не нравится, что я болен. Нет, они не злые — они очень стараются быть хорошими. Но из?за этого они очень несчастны. Отец так вообще почти перестал разговаривать. Словно боится, что наорет или расплачется, если не сдержится.
Фредерикс сел.
— А они… могут хоть что?нибудь сделать? — робко спросил он, — Чтобы вылечить твою болезнь?
Орландо грустно покачал головой:
— Нет. Ты не поверишь, сколько всего они уже перепробовали. Но самый кошмар — это клеточная терапия. Месяца два я даже с постели встать не мог. А чувствовал себя так, словно стал одним из персонажей какого?нибудь сим?мира про «мечи и магию». Такое впечатление, что мне в суставы вколачивают раскаленные заклепки.
— О, Орландо! Какой ужас!
Он пожал плечами. Фредерикс не сводил с приятеля глаз, а выражение на его лице подозрительно напоминало жалость, поэтому Орландо отвернулся.
— Так где, по?твоему, мы сейчас? — спросил наконец Фредерикс. — И что нам надо делать?
Орландо подумал, что этот практичный вопрос может быть неуклюжей попыткой отвлечь его, но у него и так хватало проблем в борьбе со своей болезнью, и он не ожидал, что все прочие способны делать это идеально.
— Где мы находимся, ты можешь догадаться не хуже меня. Нам нужно отыскать Стены Приама… и отыскать остальных. Я должен рассказать им о том, что пытается сделать Братство.
— Ты думаешь, они действительно это могут? То есть жить вечно? Ведь такое, кажется, научно невозможно?
— Это ты не мне говори, а им. — Орландо встал и подтолкнул шестом лодку ближе к середине реки, чтобы та плыла быстрее. — Фенфен, меня тошнит от воды. Клянусь, я буду только счастлив, если никогда больше не увижу другой реки.
С безоблачного бледно?голубого неба послышался глухой удар. Рокочущий гром отразился от далеких гор и пронесся по долине. Потом в ней снова стало тихо.
В эту ночь Орландо увидел звезды, но большой радости ему это не доставило.
После долгого заката, во время которого воды реки сперва превратились в расплавленное золото, а потом потемнели до черноты, когда на них наползла тень западных гор, они подтолкнули лодку шестом к песчаной отмели и вытащили ее на берег, устроив лагерь в символической тени крохотной пальмовой рощицы. Когда солнце село, в пустыне быстро стало холодно. Фредерикс, завернувшись в свою половину жесткой парусины, ухитрился довольно быстро заснуть. Орландо повезло меньше.
Он лежал, глядя вверх и наполовину уверенный, что различает какое?то движение в черном небе, некую рябь, пробегающую по точечкам звезд, словно они были золотыми монетами на костюме танцора, исполняющего невероятно сложный танец, но не мог сконцентрироваться, раздраженный и отвлекаемый ощущениями собственного тела. Днем ему было не до него, но теперь он ощущал биение сердца в груди, и ему казалось, что оно бьется слишком часто. Дыхания тоже не хватало — насколько он мог судить в паузах между приступами дрожи, которые одолевали Орландо, когда холодный ветер становился сильнее.
Дыхания тоже не хватало — насколько он мог судить в паузах между приступами дрожи, которые одолевали Орландо, когда холодный ветер становился сильнее.
«Мне осталось жить совсем недолго», — подумал он, наверное, уже в десятый раз после захода солнца. Он совершенно четко ощущал собственную хрупкость, медленно тающие остатки здоровья. По другую сторону возбуждения от этого странного места, этих неожиданных приключений его физическое тело неумолимо слабело. «Реальный «я» сейчас где?то в госпитале… и я не становился бы сильнее, даже если бы не был там. Возможно, я сейчас даже в коме, как брат Рени. И если врачи решат отключить меня от Сети, как они это сделали с Фредериксом…»
Он представил такое лишь на мгновение, и сердце сразу же заколотилось — усталое сердце, которое он мог ощущать, но находящееся не в этом виртуальном теле.
«Если они это сделают и если боль окажется действительно настолько сильной, как сказал Фредерикс, то я умру».
Перед рассветом он забылся в полусне, в котором бродил по каким?то темным длинным коридорам. Из?за каждого очередного поворота, откуда?то из темноты, доносился негромкий детский плач. Орландо знал, что очень важно найти этого ребенка, одинокого и испуганного, но не знал почему. И он торопился вперед, ощупью отыскивая дорогу в незнакомом месте, но тоскливые звуки одиночества продолжали слышаться где?то впереди.