Максим улыбается мне с высоты своего роста, глядя на мое изумленное лицо.
— Настоящий сюрприз, правда? — сказал он. — Этого никак не ждешь. Контраст так внезапен, что причиняет чуть ли не физическую боль.
Он поднял камень, швырнул его через пляж в воду.
— Принеси его, старина! — крикнул он Джесперу.
Пес стремглав кинулся вдогонку за камнем; его длинные черные уши хлопали на ветру.
Волшебство исчезло, чары рассеялись. Мы снова стали смертными, двумя людьми, играющими на морском берегу.
Мы снова стали смертными, двумя людьми, играющими на морском берегу. Мы кидали камушки Джесперу, подойдя к кромке воды, бросали «блинчики», а затем стали вылавливать плавник. Начался прилив, волны с плеском набегали на берег. Низкие скалы покрыло водой, морские водоросли полоскались на камнях. Мы нашли толстую доску и оттащили ее подальше. Максим обернулся ко мне со смехом и откинул волосы с глаз, а я закатала рукава макинтоша, намокшие от брызг. А потом мы оглянулись вокруг и увидели, что Джеспер исчез. Мы звали его, мы свистели, но все было напрасно. Я тревожно поглядела на вход в бухту, волны с шумом разбивались о скалы.
— Нет, — сказал Максим. — Мы бы увидели его, он не мог туда упасть. Джеспер, дурачок, где ты? Джеспер! Джеспер!
— Может быть, он вернулся в Счастливую Долину, — сказала я.
— Минуту назад он был вон у той скалы, обнюхивал мертвую чайку, — сказал Максим.
Мы пошли в глубь берега по направлению к Счастливой Долине.
— Джеспер! Джеспер! — звал Максим.
Вдалеке за скалами с правой стороны пляжа послышался короткий пронзительный лай.
— Слышишь? — сказала я. — Он перебрался через те скалы.
Я принялась карабкаться на скользкие камни, из-за которых доносился лай.
— Вернись, — резко сказал Максим, — нам ни к чему туда идти. Этот дурацкий пес сам позаботится о себе.
— А вдруг он упал? — сказала я. — Бедняжка. Разреши мне его поискать.
Джеспер снова залаял, на этот раз издалека.
— Ну пожалуйста, — сказала я. — Я должна до него добраться. Там безопасно, да? Его не может отрезать прилив?
— С ним все в порядке, — раздраженно сказал Максим, — ну что ты беспокоишься? Он знает дорогу домой.
Я притворилась, что не расслышала его, и снова принялась карабкаться с камня на камень. Большие неровные валуны стояли стеной, и я скользила и чуть не падала на мокрых камнях, стараясь пробраться поближе к псу. Ну разве это не жестоко со стороны Максима — оставить Джеспера одного; я не могла этого понять. К тому же идет прилив. Я достигла огромного валуна, из-за которого раньше ничего не было видно, и посмотрела вниз. К своему удивлению, я обнаружила, что гляжу в другую бухточку, похожую на ту, которая осталась позади, но шире и круглее. Ее пересекал небольшой каменный волнорез, за которым заливчик образовывал крошечную естественную гавань. Там стоял на якоре буй, но лодок не было видно. Берег покрывала такая же белая галька, но он был круче, падал уступом в море. Деревья подходили к полосе перепутанных водорослей, отмечающей границу полной воды, захватывая чуть не весь берег до самых скал, а на опушке леса стояло длинное низкое строение — не то коттедж, не то сарай для лодок, построенный из таких же камней, что и волнорез.
На пляже был какой-то человек, возможно, рыбак, в высоких сапогах и клеенчатой шапке, на которого и лаял Джеспер, то описывая вокруг него круги, то стрелой кидаясь к ногам. Мужчина не обращал на него никакого внимания — склонившись вниз, он копался в гальке.
— Джеспер! — крикнула я. — Джеспер, ко мне!
Пес взглянул наверх, завилял хвостом, но не послушался и продолжал облаивать одинокую фигуру на берегу.
Я оглянулась. Максима по-прежнему не было видно. Я перебралась по скалам вниз. Галька под ногами у меня заскрипела, и человек поднял голову. Я увидела крошечные щелочки глаз и красный слюнявый рот идиота. Он улыбнулся мне, показав беззубые десны.
— Здрасте. Грязно, да?
— Добрый день, — сказала я. — Да, боюсь, сегодня не очень хорошая погода.
Он с интересом глядел на меня, не переставая улыбаться.
— Ищу ракушки, — сказал он. — Нет ракушек. Копаю тут целый день.
— Да? Мне очень жаль, что вы не можете ничего найти.
— Ага, — сказал он. — Здесь ракушек нет.
— Пошли, Джеспер, — сказала я. — Уже поздно. Пошли, старина.
Но Джеспер был в исступлении — возможно, ветер и море ударили ему в голову, — он отбежал от меня с бессмысленным лаем и принялся гоняться по пляжу, неизвестно за чем. Я видела, что по доброй воле он за мной не пойдет, а у меня не было поводка. Я обернулась к мужчине, который снова принялся за свое бесполезное занятие.
— У вас нет веревки?
— Э?
— У вас нет веревки? — повторила я.
— Нет здесь ракушек, — сказал он, покачивая головой, — копаю с самого полудня.
Он кивнул мне и вытер свои бледно-голубые водянистые глаза.
— Мне нужно что-нибудь вместо поводка, — сказала я, — собака не хочет за мной идти.
— Э? — сказал он и улыбнулся жалкой улыбкой идиота.
— Ладно, — сказала я, — не важно.
Он поглядел на меня неуверенно, затем наклонился вперед и ткнул меня в грудь.
— Я знаю эту собаку, — сказал он, — она из большого дома.
— Да, я хочу, чтобы она вернулась туда со мной.