Фейвел наклонился и взял со стола сигарету.
— Вы не возражаете, если я закурю? Вас не замутит? С молодыми женами никогда не знаешь.
Фейвел поглядел на меня поверх зажигалки.
— А вы немножко повзрослели с тех пор, как я вас видел, — сказал он. — Что вы делали тут все это время? Гуляли с Фрэнком Кроли по саду? — Он выпустил в воздух облако дыма. — Послушайте, прикажите старине Фрису принести мне виски с содовой.
Я ничего не сказала. Пошла и дернула колокольчик, Фейвел уселся на край дивана, болтая ногами все с той же кривой усмешкой на губах. Вошел Роберт.
— Виски с содовой для мистера Фейвела, — сказала я.
— А, Роберт, — сказал Фейвел. — Давненько я тебя не видел. Все еще разбиваешь сердца керритских девиц?
Роберт покраснел. Взглянул на меня в глубоком замешательстве.
— Ладно, старина. Я тебя не выдам. Топай и принеси мне двойной виски. Одна нога здесь, другая там.
Роберт исчез. Фейвел расхохотался, роняя вокруг себя пепел.
— Я один раз пригласил Роберта провести со мной его свободный день, — сказал он. — Ребекка поспорила со мной на пять фунтов, что я его не позову. Ну, я выиграл эту пятерку честь по чести. Один из самых веселых вечеров в моей жизни. Ну я и посмеялся! Роберту в загуле сам черт не брат, можете мне поверить. И, должен вам сказать, он в девочках знает толк и подцепил самую хорошенькую из всей компашки.
Вернулся Роберт с бутылкой виски и содовой водой на подносе. У него все еще был смущенный вид. Все то время, что он наливал виски в стакан, Фейвел, улыбаясь, глядел на него, а затем принялся хохотать, откинувшись на ручку дивана. Просвистел один такт какой-то песенки, по-прежнему не сводя с Роберта глаз.
— Это, верно? — сказал он. — Та самая песенка, да? Тебе все еще нравятся рыжие волосы, Роберт?
Роберт улыбнулся вымученной, слабой улыбкой. У него был несчастный вид. Фейвел захохотал еще громче. Роберт повернулся и вышел из комнаты.
— Бедный малый, — сказал Фейвел, — не думаю, что с тех пор ему хоть раз удалось покутить. Этот старый осел Фрис держит его на коротком поводке.
Он принялся пить виски с содовой, водя глазами по комнате, то и дело взглядывая на меня и улыбаясь.
— Я, пожалуй, не буду возражать, если Макс и опоздает к обеду, — сказал он. — А вы?
Я не ответила. Стояла у камина, заложив за спину руки.
— Зачем пропадать месту за столом?
Он глядел на меня с той же улыбкой, склонив голову набок.
— Мистер Фейвел, — сказала я. — Мне не хочется быть грубой, но, честно говоря, я очень устала. У меня был долгий и крайне утомительный день. Если вы не можете сообщить мне, зачем вам нужен Максим, вам бесполезно сидеть здесь. Куда лучше последовать моему совету и приехать утром в контору.
Он соскользнул с ручки дивана и подошел ко мне, все еще держа стакан.
— Нет, нет, — сказал он. — Не будьте так жестоки. У меня тоже был утомительный день. Не убегайте, не оставляйте меня одного. Я совсем безобидный, право слово. Верно, Макс наговорил вам про меня всяких небылиц?
Я не ответила.
Верно, Макс наговорил вам про меня всяких небылиц?
Я не ответила.
— Вы думаете, что я — тот самый серый волк, да? Вовсе нет, поверьте мне. Я обыкновенный человек. Мухи не обижу. И должен сказать, что вы держитесь блестяще с самого начала, просто блестяще. Я снимаю перед вами шляпу, честное слово.
Последние слова звучали неразборчиво, бессвязно. Я уже жалела, что велела Фрису принять его.
— Вы приехали сюда, в Мэндерли, — сказал он, делая рукой неопределенный жест, — взяли на себя этот дом, встречались с кучей людей, которых в жизни раньше не видели, терпеливо сносили старину Макса и его причуды и плевать хотели на всех — шли себе своим путем. Это делает вам честь, черт подери, скажу я вам, и пусть меня слышит хоть целый свет. Делает честь.
Он слегка покачнулся, но удержался на ногах, поставил стакан на стол.
— Все это было для меня таким ударом. Жутким ударом. Ведь Ребекка моя сестра. Я был чертовски привязан к ней.
— Да, — сказала я, — я вам очень сочувствую.
— Мы выросли вместе, — продолжал он. — Всегда были неразлучны. Нам нравились одни и те же вещи, одни и те же люди. Нас смешили одни и те же шутки. Я любил ее больше всех на свете. А она любила меня. Вся эта история для меня жуткий удар.
— Да, — сказала я. — Конечно.
— Что собирается делать теперь Макс, вот что я хотел бы знать. Неужто он думает, раз закончилось это липовое дознание, ему удастся спрятаться в кусты? Что вы мне скажете, а?
Он больше не улыбался. Он наклонился ко мне.
— Уж я добьюсь справедливости. Ребекка ее заслужила, — сказал он, повысив голос. — Самоубийство! Ну и вздор! Этот старый маразматик коронер заставил присяжных поверить в самоубийство. Мы-то с вами знаем, что никакое это не самоубийство, не так ли? — Он наклонился еще ниже. — Не так ли? — медленно повторил он.
Дверь распахнулась, в комнату вошел Максим, следом за ним Фрэнк. Максим остановился как вкопанный, так и не закрыв дверь, посмотрел на Фейвела.
— Какого черта вам здесь надо? — сказал он.
Фейвел обернулся, руки в карманах. Подождал немного, затем на губах его появилась ухмылка.
— По правде говоря, Макс, дружище, я приехал поздравить тебя с результатом сегодняшнего дознания.