Капитан Сирл умолк, поглядел через плечо, словно боялся, как бы нас не услышали слуги.
— На полу каюты лежало тело, — тихо произнес он. — Одни кости, понятно, мяса на них не осталось. Но это был целый скелет, он видел череп, ребра, конечности. Он поднялся наверх и тут же доложил обо всем мне. Теперь вы понимаете, миссис де Уинтер, почему мне необходимо видеть вашего мужа.
Я глядела на него во все глаза; постепенно смысл его слов дошел до меня, к горлу подкатила тошнота.
— Считалось, что она была одна на яхте, — прошептала я. — А выходит, там был кто-то еще, и никто ничего не знал?
— Похоже на то.
— Кто это мог быть? — сказала я. — Ведь если бы кто-нибудь так надолго пропал, родственники бы знали? В то время об этом писали во всех газетах. Как могло случиться, что кто-то остался в каюте, а миссис де Уинтер нашли за много миль отсюда, и то спустя месяцы?
Капитан Сирл покачал головой.
— Я знаю не больше вас, — сказал он. — Нам известно одно: в яхте лежат чьи-то останки, и мы должны сообщить об этом в полицию. Боюсь, что дело будет предано гласности, миссис де Уинтер. Не представляю, как мы сможем этого избежать. Так неприятно для вас и мистера де Уинтера. Так несправедливо. Живете себе тихо и мирно, ничего не хотите — только быть счастливыми, и надо же, чтобы стряслась такая беда.
Теперь я знала, чем было вызвано мое дурное предчувствие. Не севший на мель корабль предвещал беду, и не плачущие чайки, и не тонкая черная пароходная труба, обращенная к берегу, нет. Угроза таилась в неподвижной темной воде, в том неведомом, что скрывалось под ней. В водолазе, спускавшемся в холодные безмолвные глубины и наткнувшемся на яхту Ребекки и ее мертвого спутника. Он дотрагивался до яхты, заглядывал в каюту в то самое время, как я сидела на утесе над морем, не ведая ни о чем.
— Если бы только не надо было ему говорить, — сказала я. — Если бы только мы могли скрыть все это от него!
— Вы же знаете, я бы с радостью, если бы это было возможно, миссис де Уинтер, — сказал портовый инспектор.
— Но при сложившихся обстоятельствах приходится поступать вопреки личным чувствам. Я должен исполнить свой долг. Я обязан сообщить о найденном мертвом теле.
Он внезапно остановился — в комнату вошел Максим.
— Привет, — сказал он. — Что-нибудь случилось? Я не знал, что вы здесь, капитан Сирл. В чем дело?
Нет, больше выдержать я не могла. Я вышла из комнаты — чего еще ждать от трусихи? — и плотно закрыла за собой дверь. Я даже не взглянула Максиму в лицо. У меня осталось смутное впечатление, что он выглядит усталым, костюм измят, шляпы нет.
Я вышла в холл, подошла к входной двери. Джеспер шумно лакал воду из миски. Помахал хвостом, увидя меня, и продолжал пить. Затем помчался ко мне вприпрыжку и встал на задние лапы, положив передние на платье. Я поцеловала его в макушку, вышла и села на террасе. В нашей жизни наступил переломный момент, и я должна храбро встретить его. Я должна превозмочь свои старые страхи, свою стеснительность, свою неуверенность в себе, свое неизлечимое чувство неполноценности — все это надо теперь отбросить прочь. Если я потерплю неудачу теперь, я никогда уже не смогу победить. Другой возможности мне дано не будет. Я сидела, вонзив ногти в ладони и отчаянно, безнадежно, без слов молила о мужестве… сама не зная кого. Я просидела там минут пять, глядя на зеленые лужайки и кадки с цветами на террасе. На подъездной аллее снялся с места автомобиль. Должно быть, капитан Сирл. Сообщил свою новость Максиму и уехал. Я поднялась и медленно пошла через холл в библиотеку. Я не переставала перебирать в карманах ракушки, которые дал мне Бен. Теперь я крепко сжала их в пальцах.
Максим стоял у окна. Спиной ко мне. Я задержалась у двери. Он по-прежнему стоял отвернувшись. Я вынула руки из карманов, подошла к нему, стала рядом. Взяла его руку и прижала к своей щеке. Он молчал. Стоял, как стоял.
— Прости меня, — шепнула я. — Мне так стыдно, так стыдно…
Он не ответил. Его ладонь была холодна как лед. Я поцеловала ее, потом пальцы — один за другим.
— Я не хочу, чтобы это упало на тебя одного, — сказала я, — я хочу все с тобой разделить. Я повзрослела, Максим, за одни сутки. Детство осталось позади.
Он обнял меня одной рукой и крепко прижал к себе. Моя сдержанность была сломлена, застенчивость — тоже. Я стояла, уткнувшись лицом ему в плечо.
— Ты простил меня, да? — сказала я.
Наконец-то он заговорил:
— Простил, — сказал он. — За что я должен тебя простить?
— За вчерашний вечер, — сказала я. — Ты думал, что я сделала это нарочно.
— А, это, — сказал он. — Я и забыл. Я на тебя сердился, да?
— Да, — сказала я.
Он снова замолчал. Но все так же крепко прижимал меня к себе.
— Максим, — сказала я. — Разве мы не можем начать сначала? С сегодняшнего дня? Встретить все, что нас ждет, вместе? Я не прошу, чтобы ты меня любил, я не стану требовать невозможного. Я буду твой друг, твой товарищ, как мальчик. Мне не надо ничего другого.
Он стиснул мне щеки ладонями и поглядел на меня. Впервые я увидела, какое худое, изрезанное морщинами у него стало лицо, как неузнаваемо он изменился. Под глазами лежали огромные тени.