— Дело-то, может, и есть, но — давние помыслы?..- Иром был обескуражен.
Трое мужчин не отрывали глаз от кости и потому не заметили, как изменилось лицо светлорожденного. «Чаша Звезд» — родовой герб его отца, а значит — и его собственный.
— Следующий! — сказал Набон, ссыпав кости обратно в мешочек.
— Можно мне? — Лаонг оглянулся на северянина. Тот кивнул, и конгай потянул жребий.
Выпало: «Молния порождает гром»,
«Открытое Сердце»,
«Золотой Дракон уносит к вершине».
— Ох-хо! — пробормотал Набон.- И того не легче! Если бы мы отправлялись за сокровищами, я сказал бы: нас ждет успех, если в бою и в пути мы будем стоять друг за друга. Но мы идем не за сокровищами!
— Свобода,- сказал Иром.- Высшее из сокровищ!
— Но не в том случае, если выпадает «Золотой Дракон»! — возразил маленький конгай.- Здесь: или конкретное богатство, или магическая сила, или высшее покровительство!
— Я не толкователь,- проговорил светлорожденный.- Но… Знакома ли тебе, Набон, поэма Баянлу «Сокровище фьёльнов»?
— Нет, вождь! — В голосе конгая прозвучало почтение.
— Мне она знакома,- сказал Иром.- Ну и что?
— Три эти знака — жребий, выпавший ее героям! — спокойно сказал светлорожденный.- Именно в такой последовательности.
— Ого! — только и произнес Иром.
— Но что же нас ждет? — поинтересовался Лаонг.
Светлорожденный пожал плечами:
— Помоги мне, бог Судьбы, и ты, могучий Тур! Хочу узнать Путь во Тьме! — быстро сказал он и потянулся к мешочку, в котором Набон уже успел перемешать кости.
Ему досталось: «Новый Очаг», «Мертвый Бык» и опять «Чаша Звезд».
— Я не могу это истолковать! — уверенно произнес Набон.
— Я не могу это истолковать! — уверенно произнес Набон.
— Тысяча демонов! — пробормотал Иром.- Хотел бы я видеть того, кто смог бы такое истолковать! В нашем деле!
— Я спросил о Пути во Тьме,- спокойно сказал светлорожденный.- К тому, что мы сделаем через три дня, вопрос не имеет отношения!
* * *
— Попробуй-ка, достойный, этого винца! — Сотник протянул Нору тяжелую кожаную флягу.
— Оно получше, чем то разбавленное сарбурское, что привозят вам торгаши.
— Пожалуй! — согласился светлорожденный, сделав большой глоток и передав флягу обратно.
Ладонью он стер с губ красные капельки.
В последнее время сотник стал относиться к северянину с подчеркнутым уважением. И объяснялось это не тем, что светлорожденный был признанным вождем ссыльных, а тем, что в прошлый раз Нор украдкой опустил в седельную суму сотника тугой мешочек, наполненный ягодами нуг.
Никто, кроме нескольких купцов, не имел права торговать с поселком ссыльных или принимать от них подарки. Купцы недешево заплатили за это, и трое слуг не спускали глаз с сотника и с солдат. Закон на их стороне, и стражники олицетворяли этот закон, но кто из конгаев отказался бы заработать? Так что, несмотря на зоркость купеческих слуг, кое-что перепадало и стражникам — благодаря ловкости ссыльных и приказу светлорожденного. Так солдаты становились чем-то вроде союзников своих подопечных.
В этот раз в лагерь прибыли пятеро купцов. Все были вооружены и неплохо владели своими мечами.
Итак, двадцать солдат, пятеро купцов и пятеро слуг.
— Вождь! — К северянину подошел Набон.- Ты нужен!
Сын Асхенны удивленно взглянул на маленького конгая. Его появление не входило в план.
— Прости, достойный! — сказал он сотнику. И отойдя: — Ну? Что?
— Взгляни на того купца, с повязкой на лбу! — прошептал Набон.
Светлорожденный оглянулся.
Купец сидел у стены барака. Человек как человек. Сидит на корточках в стороне от товарищей. Неприметное лицо неопределенного возраста. По сторонам не смотрит.
— Вижу! — сказал светлорожденный, подавляя раздражение.- Что дальше?
— Он здесь впервые!
— И что? Месяц назад прибыли тридцать шесть человек. Все — впервые!
— Он не торгует! — возбужденно проговорил Набон.- Он ровным счетом ничего не делает. Даже по сторонам не смотрит! И… Нор! Я не сводил с него глаз: он сидит так уже час и даже не шелохнется!
— Ладно! — сказал светлорожденный.- Я разберусь!
Решительным шагом он приблизился к купцу:
— Почтенный!
Купец поднял голову. Глубоко запавшие темные глаза глядели на светлорожденного. Сын Асхенны смутился. Он не знал, что сказать. Купец тоже хранил молчание.
«Не конгай,- подумал светлорожденный.- И не гурамец. И не северянин. А кто?»
Лицо, если не считать мрачноватых глаз, было невыразительным. Серая с красной строчкой одежда. Синяя головная повязка закрывает лоб до самых бровей. Ничего особенного. Нор мог бы поклясться, что, отвернувшись, вряд ли узнает его, встретив через день, таким неприметным был облик этого человека. Вот только глаза…
— Прости! — сказал светлорожденный и отошел, а купец снова застыл в неподвижности.
— Ты прав, Набон! — сказал он конгаю.- С этим купцом что-то не так! Не своди с него глаз!
— Ты не отменишь? — спросил Набон.
— Нет! Ты ничего не говорил другим?
— Ничего!
Светлорожденный кивнул:
— Хорошо! Все, как договорились! — Он похлопал маленького конгая по плечу и вернулся к сотнику.
— Торговля, достойный! — бросил он с оттенком пренебрежения.- Знаешь, воину никогда не стать торгашом!
— Угу! — согласился сотник.- Хотя среди торгашей я знавал добрых драчунов!