Они поладили бы, если бы к ним, размахивая мечами, не подбежали шестеро остальных…
— Ого! — насмешливо сказал светлорожденный.- Не ушибите друг друга этими железками!
У самого Нора имелся кинжал. Такой же, впрочем, скверный, как и мечи.
Один из шестерых, не раздумывая, бросился на северянина.
Он занес меч, но светлорожденный нырнул под клинок, перехватил руку противника и всадил кинжал в левое подреберье конгая. Прикрывшись им, как щитом, воин избежал еще одного удара, перехватил меч и проломил им голову второго нападающего. Тогда, отбросив кинжал, он вырвал из руки поверженного меч и бешено завертел обоими клинками.
— Ну, слизняки! — зарычал он.- Вашему Равахшу нужно мясо? У него будет много мяса! — И сделал шаг вперед. К его удивлению, противники отступили. Они не привыкли сражаться вместе, и каждый почувствовал себя один на один с бешеным северным воином.
— Кто не хочет к Равахшу, меч наземь! — крикнул Набон из-за спины северянина. (Он тоже предусмотрительно отступил подальше от вертящихся мечей.)
«Лекарь! — пренебрежительно подумал сын Асхенны.- Разве воины откажутся от оружия?»
Ему пришлось удивиться еще раз: конгаи поспешно побросали мечи на траву.
— Возьмите мертвых и выбросьте их за ворота! — приказал Набон.
Конгаи заколебались.
— Делать что сказано! — заревел Нор.- Выпотрошу всех!
Убитых тут же подхватили и поволокли к воротам.
За эти несколько минут все ссыльные собрались вокруг Набона и светлорожденного. Все, кроме «слуги Равахша», в одиночестве сидевшего на траве.
— Ты и ты! — приказал Набон двоим конгаям.- Идемте со мной! — И двинулся к «слуге». Светлорожденный пошел с ним. Остальные ссыльные — тоже.
— Ты любишь Равахша? — спросил он невозмутимо сидящего конгая.
— Люблю! — Прищурившись от яркого света, «слуга» взглянул на маленького конгая.
— Любишь! Да! — Набон наклонился и точным ударом ножа пронзил сердце жреца.
— Выбросьте и его! — приказал он двоим конгаям. И светлорожденному, виновато: — Его нельзя было оставлять в живых! Это заразная болезнь!
— Если ты все болезни лечишь так, лекарь,- усмехнулся северянин,- я предпочту не болеть!
Все трупы были выброшены наружу, а ворота заперты.
Шестнадцать конгаев окружили северянина и Набона.
— Командуй! — шепнул другу маленький лекарь.
— Может быть, ты? — возразил светлорожденный.- У тебя неплохо получается, и они — твои соплеменники!
— Насчет соплеменников ты не прав! А командиром я предпочитаю видеть тебя! Уверен, и они — тоже! Достойные! — воскликнул он на языке Империи.- Готовы ли вы, как и я, вручить свою судьбу этому воину? — Он указал на светлорожденного.
— Нечестный ход! — проворчал Нор. Но его слова утонули в дружном одобрении ссыльных:
— Да! Да!
— Хорошо! — крикнул сын Асхенны, и его привычный к командам голос перекрыл восклицания конгаев.- Я буду вашим вождем! А теперь — тихо!
Голоса смолкли. Светлорожденный выдержал паузу, а потом негромко произнес:
— Я хочу выжить! — Снова пауза.- И хочу, чтобы выжили вы!
Полминуты он молча смотрел в глаза каждому из ссыльных.
Большинство смущенно опускали взгляд.
— Но половина из вас наверняка умрет!
Снова поочередно заглянул каждому в глаза.
— Ты, приятель, подойди! — вдруг приказал он широкоплечему рослому конгаю, бедра которого обертывала ярко-синяя ткань.
Конгай шагнул вперед. Свирепый взгляд северянина его совершенно не смутил.
— Мое имя Иром, достойный! — заявил он.
— Я видел тебя среди тех, кто пошел за дровами, а принес трех покойников!
— Да! — Тон конгая был уважителен, но лишен подобострастия. Удлиненные карие глаза с любопытством разглядывали северянина.
— Хорошо,- сказал Нор, еще раз оглядев ссыльных.- Я позабочусь о вас! — Его маска простого десятника дала трещину, из которой выглянуло лицо светлорожденного Империи и военачальника.- Иром и ты, Набон, останьтесь! Я буду говорить с вами наедине. Остальных не задерживаю!
Ссыльные неохотно разошлись. Они с удовольствием послушали бы разговор.
— Ты был с теми, первыми, и ты вызвался добровольцем, да? — спросил светлорожденный, когда они остались втроем.
— Да, достойный!
— Но больше ты в Лес не пошел?
— Я не трус! — сказал конгай.
— И люблю иногда рискнуть. От скуки. Но я не из тех, кто станет босой ногой давить ядовитую змею!
— Неплохой ответ, солдат! Ты ведь воин, не так ли?
— Нет, достойный! Я комедиант!
Светлорожденный скептически оглядел мускулистую фигуру:
— Дай-ка мне руку!
Конгай протянул ему ладонь, а когда Нор ощупал ее, улыбнулся.
— Ты не похож на комедианта,- светлорожденный отпустил его руку.
— От шеста, достойный, остаются такие же мозоли, как и от меча!
— А ты — на простого моряка-воина! — парировал Иром.
— Я был десятником! — сказал светлорожденный.
— Прости, достойный, но и на десятника ты не похож.
— А на кого я похож? — спросил молодой воин. Конгай ему нравился.
— Ты похож, достойный, на светлорожденного Империи. Кстати, следы перстней на твоих пальцах еще заметны.
— Ты с кем-нибудь поделился своими… наблюдениями?
— У меня, светлейший, такой короткий язык, что я сам иногда удивляюсь. Если тебя устраивает обращение «достойный», я сохраню его.
— Буду признателен! — кивнул Нор.- У тебя есть друзья среди ссыльных?