Я утвердительно кивнул.
— С помощью нерегулярных полицейских частей с Бейкер?стрит я выяснил, где он живет, — Холмс искоса поглядел на меня.
— Позднее я изыскал возможность проникнуть в его квартиру.
Я подался вперед, заинтересовавшись его рассказом.
— И что вы там нашли?
— Ничего.
— Ничего? Вы, величайший сыщик нашей эпохи, не смогли ничего найти?
Раскурив трубку, Холмс помахал в воздухе спичкой.
— Увы, доктор. Однако отсутствие улик — та же улика. В квартире этого человека — будем пока именовать его так — не было и следа каких?либо записей или личных вещей, которые могли бы поведать нам о нем нечто интересное.
— Шпион! — воскликнул я.
Холмс фыркнул.
— Чей? И потом, даже если и так, все равно уже поздно: птичка улетела.
— Шпион какой?нибудь иностранной державы…
Холмс усмехнулся.
— Вот уж точно.
— Скорее всего, России или Германии. А может, Франции или Соединенных Штатов. В Лондоне шпионов хоть пруд пруди.
В слезящихся глазах Холмса мелькнула насмешка.
— Мой милый доктор, ну посудите сами. Что делать агенту любой из перечисленных вами стран в Британском музее, куда открыт свободный доступ всем желающим, в том числе дипломатам?
Если бы дело на том и закончилось, то, признаюсь вам честно, я вряд ли собрался бы записать это последнее приключение прославленного сыщика. Дело в том, что во мне крепло убеждение, что мой друг окончательно впал в старческое слабоумие, а наблюдать за угасанием великого человека очень и очень тяжело. Однако конец расследования поверг меня в полное недоумение, и потому я сообщаю тем, кому небезразлична судьба Шерлока Холмса, только факты безо всяких прикрас.
На следующий вечер после описанного выше разговора в дверь постучали. Я не слышал ни звонка, ни голоса квартирной хозяйки — только стук в нашу дверь.
Мой друг нахмурился; на лице его — что случалось нечасто — появилось выражение недоумения. Я пошел открывать; он пробормотал что?то, вертя в руках свой слуховой аппарат.
Стоящий на пороге человек выглядел лет на тридцать пять; он был безукоризненно одет и держался весьма непринужденно. Все еще находясь под впечатлением нашего с Холмсом последнего разговора, я спросил довольно неприветливо:
— Чем обязаны?
— У меня дело к… — начал было незнакомец.
— Ба! — воскликнул сыщик. — Сеньор Меркадо?Мендес! Или правильнее будет сказать, герр доктор Бехштайн? А может быть, лучше мистер Джеймс Филлимор? Мы снова с вами встретились! Последний раз мы имели честь видеть друг друга на борту катера «Алисия», правильно?
Сказать, что я был удивлен, значит ничего не сказать. В свое время, давным?давно, я описал таинственное происшествие с катером «Алисия», который бесследно пропал, поглощенный завесой тумана. Это был один из немногих случаев, который мой друг, находившийся тогда в полном расцвете сил, не сумел раскрыть. Имя Джеймса Филлимора тоже было мне хорошо знакомо: однажды он вернулся домой за зонтиком, и с тех пор его никто не видел.
Однако незнакомцу, как я уже сказал, было лет тридцать пять, а оба случая, о которых упомянул Холмс, произошли во время войны с бурами.
Посетитель, поклонившись, но не делая попытки войти в комнату, обратился к моему другу, совершенно не обращая внимания на меня:
— У вас удивительная память, сэр. Я не ожидал, что вы меня узнаете; иначе я принял бы необходимые меры.
— Это бы вам не помогло, сеньор, — сумрачно заметил сыщик. — Я ничего не забываю. К примеру, я до сих пор помню случай с Исадором Персано.
Еще одно знакомое имя. Еще один случай, перед которым оказался бессилен величайший мозг нашего времени. Исадор Персано, известный журналист и бретер, был найден однажды в полубезумном состоянии. Рядом с ним лежала спичечная коробка, в которой находился странный червяк, как выяснилось впоследствии, неизвестного науке вида.
Рядом с ним лежала спичечная коробка, в которой находился странный червяк, как выяснилось впоследствии, неизвестного науке вида.
Теперь я разглядел, почему сеньор Меркадо?Мендес, если таково было его имя, предпочитает оставаться в тени. Лицо у него было восковое, словно у плохо забальзамированного трупа; мне подумалось, что это, наверно, маска. Однако неестественно яркий блеск глаз говорил скорее об обратном.
Посетитель снова поклонился.
— В прошлые годы, сэр, у нас не возникало необходимости входить с вами в прямой контакт, хотя в отдельных случаях, о которых вы упомянули, вы зачастую оказывались в опасной близости от того, что вас не касалось.
Атмосфера явно накалялась. Мой друг пожевал губами.
— Сеньор Меркадо?Мендес, я пришел к выводу, что вы — не землянин.
Услышав подобное заявление, любой нормальный человек повернулся бы и ушел. Наш же гость в молчании разглядывал Холмса, словно раздумывал над его словами.
Наконец, по?прежнему игнорируя меня, он сказал:
— Мне поручено предупредить вас, сэр, что Галактический Совет не позволит вам и дальше вмешиваться в официальные исследования, которые выполняются со всей возможной осторожностью, дабы не причинить вреда вашей, смею сказать, уникальной культуре.
Пожалуй, посетитель был ничуть не менее сумасшедшим, чем мой друг, которого, правда, извинял его возраст. Я собрался было вмешаться, но Меркадо?Мендес, слегка повернувшись, бросил на меня такой взгляд, что я застыл на месте.