— Ну-ну, Вест! Не может быть, чтобы все было так плохо.
— Когда доберетесь до маршала, скажите ему, что принц Ладислав почти наверняка потерпел поражение и, скорее всего, полностью разбит, а дорога на Остенгорм осталась незащищенной. Он поймет, что делать.
Челенгорм уставился на письмо, протянул к нему руку, но остановился.
— Полковник, я бы очень хотел, чтобы вы послали кого-то другого. Мне нужно сражаться…
— Ваше участие в битве едва ли что-то изменит, лейтенант, а вот доставка этого письма — да. Дружеские чувства не играют здесь никакой роли, поверьте. У меня сейчас нет более важного дела, и вы как раз тот человек, которому я могу его доверить. Вы поняли задачу?
Великан сглотнул, взял письмо, расстегнул пуговицу и аккуратно засунул пакет внутрь своей куртки.
— Разумеется, сэр. Для меня большая честь доставить его.
— Разумеется, сэр. Для меня большая честь доставить его.
Он повернул лошадь.
— Еще одно. — Вест сделал глубокий вдох. — Если так случится… что меня убьют. Когда все закончится, вы сможете передать несколько слов моей сестре?
— Да бросьте, вряд ли это понадобится…
— Поверьте, я надеюсь остаться в живых, но идет война. Выживут не все. Если я не вернусь, просто скажите Арди… — Он немного подумал. — Просто скажите ей, что я прошу прощения. Все.
— Конечно. Но я надеюсь, что вы скажете ей это сами.
— Я тоже. Удачи вам!
Вест протянул руку. Челенгорм нагнулся с седла и стиснул ее.
— И вам.
Пришпоривая лошадь, он спустился вниз по склону, уводящему вдаль от реки. Вест с минуту наблюдал за ним, потом вздохнул и направился в противоположную сторону, к мосту.
Надо же наконец сдвинуть эту проклятую колонну с места.
Необходимое зло
Солнце выглядывало из-за городских стен половинкой сияющего золотистого диска, заливая оранжевым светом коридор, по которому ковылял Глокта. Над его плечом возвышался практик Иней. Глокта хромал мимо окон, где виднелись городские здания, отбрасывавшие длинные тени в сторону скалы. Ему казалось, что с каждым новым окном тени на глазах становятся все длиннее и шире, а свет тускнеет и холодеет. Скоро солнце совсем скроется. «Скоро наступит ночь».
Перед дверью аудиенц-зала он мгновение помедлил, выравнивая дыхание и выжидая, пока утихнет боль в ноге.
— Ну, давай сюда мешок.
Иней передал ему мешок и положил белую ладонь на дверь.
— Гофовы? — промычал он.
«Я готов как никогда».
— Начинаем.
Генерал Виссбрук сидел прямо, как палка, в своем накрахмаленном мундире, его щеки слегка выпирали над высоким воротничком, руки от беспокойства вцепились одна в другую. Корстен дан Вюрмс прилагал все усилия, чтобы выглядеть беззаботным, однако то и дело нервно облизывал губы. Магистр Эйдер выпрямилась и сложила руки на столе перед собой. Ее лицо было строгим.
«Сама деловитость».
Ожерелье из крупных рубинов мерцало, как раскаленные угольки, в угасающих лучах заходящего солнца.
«Вижу, она быстро нашла новые драгоценности».
На этом совете присутствовал еще один человек, и он не выказывал ни малейших признаков нервозности. Никомо Коска лениво привалился к стене рядом со своей нанимательницей и скрестил руки поверх черной кирасы. Глокта заметил, что на бедре у него висит сабля, а с другой стороны — длинный кинжал.
— А он что здесь делает?
— Наше решение касается всех горожан, — спокойно произнесла Эйдер. — Оно слишком важное, чтобы вы принимали его один.
— То есть он должен проследить за тем, чтобы вы получили право голоса?
Коска пожал плечами и принялся рассматривать свои грязные ногти.
— А как насчет указа, подписанного всеми двенадцатью членами закрытого совета?
— Эта бумага не спасет нас от мести императора, если гурки захватят город.
— Понимаю. Значит, вы намерены пойти против меня, против архилектора и против короля?
— Я намерена выслушать эмиссара гурков и рассмотреть все факты.
— Очень хорошо, — произнес Глокта. Он сделал шаг вперед и перевернул мешок. — Преклоните к нему ваш слух.
Голова Излика с глухим стуком выпала на стол. Лицо посланника не выражало ничего, кроме чрезвычайной вялости, глаза были открыты и смотрели в разные стороны, язык слегка высовывался наружу. Голова прокатилась по великолепной столешнице, оставив на блестящей полированной поверхности неровную дугу кровавых пятен, и остановилась лицом вверх прямо перед генералом Виссбруком.
«Чуточку театрально, зато впечатляет. Это я умею. Теперь ни у кого не должно остаться сомнений в том, как я буду действовать».
Виссбрук уставился на окровавленную голову, и его челюсть медленно отвисла. Он привстал, но тут же рухнул обратно, грохотнув стулом по плитам пола. Наконец он воздел трясущийся палец и направил его на Глокту:
— Вы сошли с ума! Вы сошли с ума! Теперь они не пощадят никого! Ни мужчин, ни женщин, ни детей! Если город падет, ни у кого из нас не будет никакой надежды!
Глокта улыбнулся своей беззубой улыбкой.
— В таком случае я предлагаю всецело посвятить себя обороне города. — Он пристально взглянул на Корстена дан Вюрмса. — Или уже поздно, потому что вы продали город гуркам и не можете повернуть назад?
Взгляд Вюрмса метнулся к двери, потом к Коске, затем к пораженному ужасом генералу Виссбруку, к Инею, зловещей глыбой маячившему в углу, и, наконец, к магистру Эйдер, которая по-прежнему была воплощением спокойствия и собранности.