Потом он услышал какое-то шарканье и пыхтение, поднял голову и увидел, что Девятипалый уже крепко сцепился с другим воином, здоровенным верзилой. Оба рычали и рвали друг друга, стараясь завладеть ножом. Джезаль смотрел на них, выпучив глаза. Когда это успело произойти?
— Коли его! — крикнул Девятипалый, силясь разорвать захват противника.
Когда это успело произойти?
— Коли его! — крикнул Девятипалый, силясь разорвать захват противника. — Коли, мать твою!
Джезаль стоял на коленях, уставившись на них снизу вверх. Одна его рука вцепилась в рукоять длинной шпаги, как в последний пучок травы на краю обрыва, другая безвольно болталась.
Раздался тихий тупой удар. Здоровяк крякнул. Из его бока торчала стрела. Еще удар. Вторая стрела. Тут же появилась и третья, вплотную к двум другим. Здоровяк медленно выскользнул из объятий Девятипалого и опустился на колени, кашляя и стеная. Он пополз в сторону Джезаля, потом медленно откинулся назад, скривившись и издав странный хнычущий звук. Потом он распластался на дороге; три стрелы торчали из его тела, как камыши на озерной отмели. Он затих.
— Что там с этим подонком Финниусом?
— Ушел.
— Он приведет других!
— Я могла разобраться либо с ним, либо вот с этим.
— Этот был мой!
— Ну конечно. Если бы ты продержал его еще год, Луфар наконец-то догадался бы вытащить меч.
Странные слова, не имеющие к нему никакого отношения. Джезаль, пошатываясь, медленно поднялся на ноги. Во рту у него пересохло, колени подгибались, в ушах звенело. Байяз лежал на спине посреди дороги в нескольких шагах от него, рядом стоял на коленях ученик. Один глаз волшебника был закрыт, второй слегка приоткрыт, веко подергивалось, открывая узкую полоску белка.
— Ты уже можешь ее отпустить.
Джезаль взглянул вниз: его рука по-прежнему сжимала рукоять шпаги, так что побелели костяшки. Он приказал своим пальцам разжаться, и они медленно повиновались, где-то там, вдалеке. Ладонь болела от усилия. Джезаль ощутил на плече тяжелую руку.
— Ты в порядке? — Голос Девятипалого.
— А?
— Тебя ранило?
Джезаль осмотрел себя, глупо повертел ладони перед глазами. Много грязи, но крови нет.
— Кажется, нет.
— Это хорошо. Лошади сбежали. И кто их будет винить? Если бы у меня были четыре ноги, я бы сейчас уже проскакал полпути к морю.
— Что?
— Почему бы тебе не поймать их?
— А кто назначил тебя командиром?
Девятипалый слегка сдвинул тяжелые брови. Джезаль внезапно осознал, что они стоят очень близко друг к другу и ладонь северянина по-прежнему лежит на его плече. Она просто спокойно лежала там, но он ощущал через куртку ее мощь, и было ясно, что у северянина хватит сил, чтобы оторвать Джезалю руку. Черт побери этот болтливый язык, вечно из-за него влипаешь в переделки! Джезаль ожидал по меньшей мере удара в лицо, если не пролома в черепе, но Девятипалый только задумчиво поджал губы и сказал:
— Мы с тобой очень разные, ты и я. Не похожи по всем статьям. Я вижу, ты не особенно уважаешь таких, как я, или именно меня, и я тебя в этом не виню. Видят мертвые, у меня есть свои недостатки, и я об этом знаю. Ты считаешь себя умником, а меня глупцом — как знать, может быть, ты прав. Наверняка есть целая куча вещей, про которые ты знаешь больше меня. Но когда дело доходит до драки — прости, но мало у кого в этом деле больше опыта, чем у меня. Не в обиду будет сказано, мы оба знаем, что ты не таков. Никто не назначал меня командиром, просто кто-то должен за это взяться. — Он подступил еще ближе и огромной лапищей сжал плечо Джезаля, почти как отец, подбадривая и угрожая одновременно. — Что-то не так?
Джезаль немного поразмыслил. Он был не в лучшей форме, и события последних нескольких минут наглядно продемонстрировали, насколько. Опустив глаза, он взглянул на человека, которого Девятипалый только что убил, на зияющую дыру в его затылке. Возможно, именно сейчас лучше просто сделать то, что ему говорят.
— Да нет, все в порядке, — ответил Джезаль.
— Ну и отлично! — Девятипалый ухмыльнулся, хлопнул его по плечу и отпустил. — Лошадей все-таки надо поймать, и сдается мне, эта работа как раз для тебя.
Джезаль кивнул и, спотыкаясь, побрел их искать.
Тысяча Слов
Творилось что-то странное, без сомнений. Полковник Глокта попытался пошевелить конечностями, но оказалось, что он не может двигаться. Ослепительное солнце светило ему прямо в глаза.
— Мы разбили гурков? — спросил он.
— Ну разумеется, — ответил хаддиш Кадия, появившийся в поле зрения Глокты. — С божьей помощью мы предали их мечу. Перерезали как баранов!
Старый туземец держал в руке и поедал оторванную человеческую кисть. Он уже покончил с парочкой пальцев.
Глокта поднял руку, но на месте кисти у него оказался лишь кровавый обрубок, обгрызенный около запястья.
— Готов поклясться, — пробормотал полковник, — что вы едите мою руку!
Кадия расплылся в улыбке.
— И она просто восхитительна! От души вас поздравляю.
— Совершенно восхитительна, — пробормотал генерал Виссбрук, забирая кисть у Кадии и сдирая с нее зубами лоскут плоти. — Должно быть, все дело в том, что в молодости вы занимались фехтованием.
Его пухлое улыбающееся лицо было перемазано кровью.