Она тихо прошла по ковру, ее длинная черная тень вытянулась по направлению к нему.
— Мне казалось, мы заключили сделку, — прошептала она из-под маски.
— Мне тоже, — резко отозвался Глокта, отчаянно пытаясь принять более достойную позу. — Но после этого я получил маленькую записку от Сульта. Он хочет, чтобы я вернулся, и я думаю, мы оба догадываемся почему.
— Не из-за того, что я ему написала.
— Это вы так говорите.
Ее глаза сузились еще больше, босые ноги подступили ближе.
— Мы заключили сделку. Я свою часть выполнила.
— Рад за вас! Можете утешаться этой мыслью, когда я буду плавать лицом вниз возле доков в Адуе, а вы будете сидеть здесь и ждать, пока гурки разрушат… О — ох!
Она набросилась сверху, своим весом впечатав его изуродованную спину в крышку сундука. Он задохнулся, прерывисто захрипел. Ярко блеснул металл, загремела цепь, и ее пальцы скользнули вокруг его горла.
— Ах ты, увечный червяк! Надо бы прямо сейчас перерезать твою вонючую глотку!
Ее колено больно уткнулось в живот Глокты, холодный металл слегка щекотал кожу на шее, взгляд был острым и твердым, как камни в сундуке под его спиной.
«Может быть, жить мне осталось несколько секунд. Запросто. — Ему вспомнилось, как Витари душила Эйдер. — Так беззаботно, словно давила муравья. А сейчас я, несчастный калека, беспомощнее муравья».
Возможно, следовало бы в ужасе умолять о чем-нибудь, однако в голову пришло только одно: «Когда в последний раз на мне лежала женщина?»
Глокта фыркнул от смеха.
— Ты что, совсем меня не знаешь? — простонал он, то ли хохоча, то ли всхлипывая: глаза слезились от омерзительной смеси боли и веселья.
— Наставник Глокта, приятно познакомиться! Я и куска дерьма не дам за все, что ты можешь сделать, и тебе это известно. Угрожать вздумала? Понадобится что-нибудь похлеще, рыжая шлюха!
Витари вытаращила глаза от ярости. Она опустила плечи, отодвинула назад локти, готовая наброситься на него со всей своей силой.
«Этой силы хватит, не сомневаюсь, чтобы разрезать мне глотку до самого позвоночника, уже искалеченного».
Глокта почувствовал, как его губы растягиваются в болезненной усмешке.
«Ну же!»
Под маской слышалось тяжелое дыхание Витари.
«Давай».
Он чувствовал, как лезвие прижимается к шее — холодное и такое острое, что он его почти не ощущал.
«Я готов».
Затем она издала долгое шипение, высоко подняла клинок и с силой вогнала его в дерево рядом с головой Глокты. Потом поднялась и отвернулась от него. Глокта закрыл глаза и несколько мгновений просто дышал.
«Еще жив. — Это было странное ощущение. — Облегчение или разочарование? Трудно понять разницу».
— Пожалуйста…
Это было сказано очень тихо, и он решил, что ему показалось. Витари стояла к нему спиной, наклонив голову, сжав кулаки и дрожа с головы до ног.
— Что?
— Пожалуйста.
«Она действительно сказала это. И ей трудно это говорить, сразу видно».
— Пожалуйста, вот как? Ты думаешь, просьбы сейчас уместны? А какого черта я должен тебя спасать? Ты явилась сюда, чтобы шпионить для Сульта. С тех самых пор, как ты здесь оказалась, ты только путалась у меня под ногами! Я не знаю человека, который бы заслуживал доверия меньше, чем ты, — хотя я вообще никому не доверяю!
Она снова повернулась к нему, завела руки за голову, распустила завязки своей маски и стянула ее. Под маской пролегала резкая линия загара: вокруг глаз, на лбу и на шее кожа была смуглой, вокруг рта — белой, с розовой отметиной через переносицу. Ее лицо оказалось гораздо мягче, значительно моложе и гораздо проще, чем можно было ожидать. Оно никого бы не напугало. Витари выглядела испуганной и отчаявшейся. Глокта почувствовал внезапную, смехотворную неловкость, словно он вломился в чью-то комнату и застал хозяина голым. Он чуть не отвел взгляд, когда она опустилась перед ним на колени.
— Пожалуйста.
Ее глаза были влажными и затуманенными, губы дрожали, словно она была готова расплакаться.
«Проблеск тайной надежды под порочной скорлупой? Или всего-навсего хорошая игра?»
Глокта почувствовал, как у него затрепетало веко.
— Это не для меня, — почти шептала она. — Пожалуйста. Умоляю вас.
Он задумчиво потер шею ладонью. Когда он отнял руку, на пальце оказалась кровь — едва заметное бурое пятнышко.
«Укол. Царапина. Но еще на волос ближе, и я залил бы кровью этот восхитительный ковер. Всего лишь на волос. Жизнь зависит от таких случайностей. Почему я должен спасать ее?»
Но он знал почему.
«Потому что мне нечасто доводится кого-то спасать».
Медленно, болезненно Глокта развернулся на сундуке к ней спиной и сел, растирая высохшую левую ногу. Он глубоко вздохнул.
— Ну хорошо, — резко проговорил он.
— Вы не пожалеете!
— Я уже жалею. Проклятье, ничего не могу поделать с плачущими женщинами! И свой багаж, черт вас дери, вы понесете сами!
Он обернулся, поднимая палец, но Витари уже надела маску. Ее глаза снова стали сухими, узкими и яростными.
«Можно подумать, будто она не пролила ни слезинки за сотню лет».
— Не беспокойтесь. — Витари дернула цепь, обвязанную вокруг запястья, и крестообразный клинок взметнулся над крышкой сундука, прыгнув в ее ладонь, — Я путешествую налегке.
Глокта смотрел на отражение огней в спокойной глади залива. Колеблющиеся осколки; красные, желтые, белые искорки в черной воде. Иней налегал на весла — плавно, равномерно; его бледное лицо, освещенное неверным светом городских пожаров, было бесстрастным. Секутор сидел позади него, сгорбившись, и смотрел в морскую даль. Витари была дальше всех, на носу, ее голова едва вырисовывалась ершистым контуром. Лопасти погружались в море и выходили из воды плашмя, почти беззвучно. Казалось, не лодка движется, а темный силуэт полуострова медленно ускользает от них в темноту.