Позже, когда был отдан печальный долг погибшему, учитель и ученик сидели у воды и спорили, взять ли с собой для доказательства голову одной из тварей или хватит гребня?топора.
А доказательство было необходимо — на слово им вряд ли кто?нибудь поверил бы (хотя, возможно, Аунка и не осмелились бы в глаза обвинить во лжи). Ведь существа, с которыми только что шел бой, не принадлежали к Миру Людей, а были чужаками, заявившимися из загадочного Подгорного Мира. Даже Подгорные Охотники — немногочисленные лихие парни, знающие дорогу в те опасные края, — не могли похвастаться, что им известны все обитающие там твари…
Аунк пытался запихать гребень?топор в свой дорожный мешок, когда Орешек набрался смелости заговорить о последних мгновениях боя.
Голос Аунка стал суровым:
— Я открыл тебе много тайн, но эту, самую опасную, хотел приберечь до последних дней моей жизни… ты знаешь, мне осталось жить семьдесят четыре дня…
Орешек искоса бросил взгляд на осунувшееся, землисто?серое лицо учителя. Тонкая кожа так обтянула острые скулы, что, казалось, вот?вот порвется.
— Но я знаю, что ты будешь мучиться неизвестностью… ты ведь любопытен, как сорока. Что ж, слушай: ты сам не знаешь, какое тайное умение носишь в себе…
Душа Орешка сладко заныла в предчувствии чего?то необычного, жутковатого, но невероятно притягательного.
— Человек — ленивое животное, — серьезно и строго продолжил Аунк. — Он понемногу пользуется тем, что дали ему боги. А я научу тебя сразу выплескивать то, что скрыто в тебе. Силу, ловкость, зоркость…
— Ты забыл про ум.
— Про твой?то ум не грех и забыть… Молчи и слушай. Прошлым летом я заставлял тебя подолгу смотреть на лезвие меча, сверкающее на солнце. Ты еще скулил: мол, голова кружится… Так вот: я вводил тебя в особое состояние между сном, бодрствованием и смертью… Молчи, я сказал! Ты этого не помнишь и помнить не можешь. В этом колдовском сне ты заучил одну фразу… нет, не ту, что сегодня услышал от меня. Этот набор слов у каждого свой, неповторимый. Вот эта фраза, прочти ее — только, во имя Хозяйки Зла, не вслух!
Взгляд юноши заскользил за тонкой палочкой, которая выводила на песке буквы.
— Аунк, но это же бред!
— Конечно, бред! Эту фразу ты никогда не скажешь случайно. И никто не произнесет ее при тебе. К тому же бессмыслица легче запоминается. — Аунк тщательно взрыхлил палочкой песок, уничтожая надпись. — Эти слова — ключ. Они откроют в твоей душе потайную дверку и выпустят наружу демона. Ты станешь смертью. Ненадолго, ведь боги дают такие подарки лишь на краткий срок.
Они откроют в твоей душе потайную дверку и выпустят наружу демона. Ты станешь смертью. Ненадолго, ведь боги дают такие подарки лишь на краткий срок. Но за это время ты успеешь выстелить землю вокруг себя трупами. Потом тебе будет очень плохо — за все приходится расплачиваться…
Голос Аунка зазвенел, как клинок в бою:
— Ученик, заклинаю тебя Последним Костром: произноси эти страшные слова лишь тогда, когда выхода нет и смерть вот?вот догонит и прыгнет на плечи… нет, когда она уже сидит на плечах! И никогда — слышишь, никогда! — не пользуйся этим даром в честном поединке, даже если враг явно сильнее, а на кон поставлена жизнь. Иначе я тебя из Бездны прокляну…
Помолчав, учитель взвесил на руке гребень?топор и уточнил:
— Ну… во всяком случае, если твоим противником будет человек…
За раскрытой настежь дверью враждебно дышала ледяная темнота.
Плечистый чернобородый человек, набычившись, глядел через порог во тьму. Он не верил своим глазам. Происходящее казалось тягостным и нелепым сном. Не такой встречи он вправе был ожидать!
Не поднялась в замке суматоха, не забегали слуги с факелами, не придержал стремя сам Хранитель замка, чтобы помочь сойти с седла дорогому гостю, окруженному свитой.
Нет, ворота распахнулись быстро, а узкий подъемный мостик был даже заранее опущен, как будто ночной приезд не был неожиданностью. Услужливые проворные тени приняли и увели лошадей — но тихо, без радостной суеты, словно в замок стягивались заговорщики, а не пожаловал Нуртор Черная Скала, король Силурана!
И эта башня с черным проемом распахнутой настежь двери!..
И этот согнувшийся в поклоне седой слуга вместо Хранителя замка!
— Где Айрунги? — рявкнул король. — Почему не разбудили своего господина, ленивые твари? Почему не сказали ему, что прибыл государь?!
Казалось, даже голова вепря, вышитая на его камзоле, ощерилась грознее, чем обычно.
— Хозяин не спит, — очень почтительно, но без тени страха ответил слуга. — Почти каждую ночь у него бывают гости — и порой даже более могущественные, чем король… ужасные гости… — Голос слуги дрогнул. — Впрочем, мой господин готов к встрече с любым, кто прибудет в замок. Но если прибывший хочет, чтобы от его разговора с магом была польза, он должен сам войти к моему хозяину — и обязательно один!
Из?за спины опешившего короля возник статный белокурый человек в нарядном камзоле.
— Не слишком ли много чести для твоего хозяина? — насмешливо и гневно спросил он. — Ох, распустил колдун слуг, раз они в присутствии короля смеют так языком махать!
— Я говорю то, что мне приказано говорить, — спокойно поклонился старик. — И пусть государь не беспокоится о свите: о ней позаботятся…