А ну, не скулить! Когда?то по этим коридорам бродили люди — может, в незапамятные времена, но бродили. Под слоем мха ладонь не раз нащупывала странные знаки, врезанные в камень, — не то рисунки, не то письмена… Эти люди, надо полагать, знали путь наверх!..
Путь пересек тонкий ручеек, выбегающий из трещины в скале и исчезающий в другой трещине — в противоположной стене коридора. Орешек опустился на колени и напился холодной, ломящей зубы воды. Поднимаясь на ноги и утирая рот рукавом, вспомнил сказку о волшебных подземных родниках. Если испить из такого родника, забудешь лица тех, кто ждет тебя наверху, и не захочешь возвращаться к синему небу и чистому ветру. Глупость, конечно, но…
Память торопливо провела перед ним знакомые лица. Вот хозяин — востроносый, с торчащей надо лбом жесткой прядью, трогательно похожий на воробья. Вот Даугур — печальный и немного настороженный, не до конца уверенный в своем отчаянном решении. Вот Нурайна — гордая, красивая, с надменно вскинутой головой… ох, она же в беде сейчас!
И над всеми этими лицами — зеленое сияние неповторимых, дивных глаз, мысль о которых вызывает острое, горячее желание, неуместное и нелепое в этом промозглом каменном коридоре… Не?ет, Орешку не хочется навсегда застрять в поганом наррабанском подземелье! Его ждет Арлина!..
Воспоминание о любимой спугнула метнувшаяся из?под ног черная тень. Орешек выругался вслух. Проклятые ящерицы, так и шныряют по камням!
Подземелье не было безжизненным. По стенам ползали гигантские пауки. В широких переходах и гротах реяли стайки странных крупных насекомых. В самых темных закоулках с потолка свисали летучие мыши, кутаясь в кожистые плащи крыльев, и пол под ними был покрыт толстым скользким слоем помета. Один раз светящееся пятно на стене пересекла черная гибкая струя, чуть не заставив Орешка заорать: змей он боялся…
Когда очередной переход вывел в большую пещеру, Орешек решил передохнуть. Болели ноги, устала спина, локти и колени были сбиты в кровь. К тому же Орешек отчаянно замерз. Промозглая ледяная сырость липко обволакивала тело и, казалось, проникла сквозь кожу. И это после жаркого, душного дня наверху!
А пещера поневоле заставляла замедлить шаг и оглядеться. Не пещера, а дворцовый зал: с яркими пятнами мха по стенам, с высоким сводом, с рядами свисающих с потолка острых каменных сосулек — а навстречу им с пола поднимаются такие же острые каменные копья. Кое?где эти наросты встретились и срослись, а кое?где еще тянулись друг к другу, словно готовые сомкнуться клыки.
Болели ноги, устала спина, локти и колени были сбиты в кровь. К тому же Орешек отчаянно замерз. Промозглая ледяная сырость липко обволакивала тело и, казалось, проникла сквозь кожу. И это после жаркого, душного дня наверху!
А пещера поневоле заставляла замедлить шаг и оглядеться. Не пещера, а дворцовый зал: с яркими пятнами мха по стенам, с высоким сводом, с рядами свисающих с потолка острых каменных сосулек — а навстречу им с пола поднимаются такие же острые каменные копья. Кое?где эти наросты встретились и срослись, а кое?где еще тянулись друг к другу, словно готовые сомкнуться клыки. А в центре — круглое озеро, недвижное и черное, словно из смолы.
Нет, не совсем недвижное! Со свода падают крупные тяжелые капли. Озеро принимает их почти без ряби, без маленьких волн… или это в полумраке поверхность воды кажется такой гладкой?
Орешек обогнул озеро, выискивая местечко если не почище, то хотя бы посуше, чтобы можно было сесть, вытянуть ноги… Рассеянный взгляд скользнул по чему?то внизу — и вдруг стал острым и внимательным. Усталость разом забылась. Серо?черный мир вокруг, сливавшийся в темную пелену, стал четче и словно рассыпался на отдельные детали — колонны, озеро, пятна мха… Звуки, к которым слух привык и перестал замечать, резко вернулись, но слышались теперь раздельно: вот упала в воду капля, вот зашуршала ящерица среди камней…
Орешек, тревожно собранный, с рукой на эфесе, обшарил взглядом полумрак вокруг, не обнаружил близкой опасности и склонился над встряхнувшей его находкой.
Небольшая каменная площадка была расчищена от помета летучих мышей. На ней были разложены — не свалены в кучу, а именно разложены — несколько предметов. Их объединяло одно: всем им не место было в подземелье.
Женский платок, расшитый белыми и желтыми птицами. Свиток пергамента, покрытый плесенью так, что его наверняка не развернуть. Стоптанный башмак. Глиняная фляга, оплетенная железной проволокой. Двухвостая плеть с витой серебряной рукоятью. Детская игрушка — деревянная лошадка со следами краски, с выдранным хвостом и куцей гривой из свиной щетины.
Последняя вещь заставила Орешка поежиться: богато расшитый парчовый кафтан, разорванный, с темными пятнами.
Орешек затравленно огляделся. Чем?то недобрым веяло от безобидных вещиц… Взяв себя в руки, он начал размышлять: кто и с какой целью выложил здесь эти «сокровища»? Предметы пролежали тут разное время: платок, пропитанный пещерной влагой и грязью, почти истлел, а кафтан выглядел так, словно его только сейчас грубо сорвали с плеч владельца.
Во фляге, которую поднял Орешек, что?то обещающе булькало. Не вино ли? Вот бы кстати!