— Э, товарищи, — спохватился геолог. — Сами-то мы наелись, а про собаку забыли… — Он взял остатки мяса и отдал их Диане. Варкан все так же подозрительно поглядывал на боксера, который с аппетитом уплетал еду. Затем он спросил о чем-то Дмитрия Борисовича, указывая при этом на Диану. Археолог рассмеялся.
— Нет, нет, друг! Это обыкновенная собака. Хорошая собака, самоотверженная, умная, даже породистая, но все же только собака. И ничего необычайного в ней нет, уверяю вас! Товарищи, — обратился он к своим, — вот поглядите! Даже такой развитой человек, как Варкан, и то не может побороть свой страх перед Дианой… Он, честное слово, упорно принимает нашу Диану за кровожадную пантеру!
И в самом деле, это казалось смешным. Но беседа тотчас же оборвалась, так как за кибиткой послышались чьи-то шаги. Артем мгновенно вскочил на ноги:
— Тсс!..
Голова Варкана исчезла под войлоком. Диана враждебно зарычала.
— Диана, лежать! — приказал Иван Семенович. Собака неохотно легла у его ног, тихонько скуля. Чья-то рука отбросила широкую кошму, заменявшую дверь. Замигал свет. В кибитку вошел скиф с небольшой плошкой, в которой мерцал фитиль. Он остановился у входа и пропустил вперед вещуна в праздничном красном плаще, накинутом на женское льняное платье. Под дрожащим светом коптилки поблескивали золотые украшения на его плаще и войлочном башлыке. Старик внимательно осмотрел пленников. Выражение его лица было сухое и холодное.
— Чего ему нужно от нас? — недовольно спросил Артем, но под строгим взглядом геолога смешался и умолк.
Вещун едва заметно шевельнул рукой. В кибитку проскользнул маленький смуглый человек. Он низко поклонился старику и стал рядом с ним, с любопытством рассматривая пленников. У входа появилось еще несколько людей.
Не поворачивая головы, словно не замечая вызванного им человека, вещун начал говорить. Его слова слетали с губ, не окрашенные ни интонацией, ни выражением. Казалось, он размышляет вслух о чем-то совершенно постороннем. Но когда он кончил, смуглый человек тотчас же принялся переводить его слова на греческий язык. Однако откуда старый вещун дознался, что кто-то из чужестранцев знает этот язык?
Дмитрий Борисович кивнул переводчику в знак того, что все понял, и обратился к друзьям:
— Этот прославленный любимец богов говорит, что не замышляет ничего плохого против нас, Когда мы явились из леса со своей рыжей пантерой, Дорбатай, мол, сразу понял, что нас послали боги. Кто же другой смог бы заставить пантеру служить людям?..
— Это он про тебя, Дианочка, — шепнул собаке Артем, но она только лениво повела ухом.
— Достопочтенный Дорбатай, — продолжал археолог, — был очень потрясен, когда наш Артем закурил. Он считает, что такое чудо не под силу обыкновенному существу…
— А это уже про меня, Дианочка!
— Артем, оставьте ваши шутки! — рассердился Иван Семенович.
— Есть оставить шутки, — покорился Артем. Когда Дмитрий Борисович умолк, вещун снова начал говорить. Потом опять последовали два перевода — сначала на греческий, затем на русский. По-русски речь старика звучала бы так:
— Славный Дорбатай не хочет ссориться с чужеземцами, не хочет им зла. Он хотел бы предоставить им достойное занятие, хотел бы, чтобы они стали его друзьями.
Он хотел бы предоставить им достойное занятие, хотел бы, чтобы они стали его друзьями. Никто тогда не осмелится коснуться их. Он, славный Дорбатай, позаботится об этом. Они получат все, что им угодно. У них будет лучший скот, лучшие кони, лучшее зерно, лучшие кибитки, сколько угодно рабов. Для этого им надо только выполнять то, что будет говорить им славный именитый Дорбатай…
— М-да, чего же он, однако, за это требует от нас? — подозрительно спросил Иван Семенович.
— Если чужеземцы обещают славному Дорбатаю, что будут выполнять его волю, ни один волос не упадет с их головы. Они будут жить, как богатейшие вожди, и Дорбатай даст им все это. Ибо Дорбатай могуч и всевластен…
У чернявого переводчика даже сверкнули глаза — такими соблазнительными казались ему обещания вещуна.
— Что же именно нужно от нас прославленному Дорбатаю? еще раз спросил Дмитрий Борисович переводчика.
Друзья, внимательно следившие за этими переговорами, заметили, что, когда археолог произнес слова «прославленному Дорбатаю», старик бросил взгляд в сторону чужеземца и на его лице мелькнуло что-то похожее на легкую усмешку. Но потом его лицо приняло прежнее выражение, и он заговорил так же спокойно и холодно, как до сих пор.
— Условия достопочтенного Дорбатая таковы: чужестранцы должны безоговорочно выполнять его волю, все его приказы. И первый приказ — не показывать народу ни одного чуда без разрешения вещупа. Короче, мужчины должны стать его ближайшими помощниками…
— Мужчины? — насторожился Артем.
— Девушка же, которой выпала честь понравиться сыну великого вождя, Гартаку, получит еще больше, — невозмутимо продолжал переводчик. — Она станет четвертой, любимой женой наследника великого вождя…
— Что?
— Женой?
— Четвертой?
Все эти возгласы прозвучали одновременно, возмущенные и единодушные. Лида — четвертая жена противного кривобокого Гартака?! Ей «выпала великая честь»?