Один из всадников, должно быть заинтересовавшись странным, с его точки зрения, головным убором Дмитрия Борисовича, подцепил копьем шляпу и поднял ее в воздух, показывая другим. Всадники оживленно заговорили, но их разговор оборвала Диана, обидевшись за своего друга. Рыжий боксер с грозным рычанием прыгнул вперед и, словно соломинку, перегрыз своими клыками древко копья, на котором висел головной убор археолога. Шляпа упала на землю. Всадник едва сдержал испуганного коня, который захрапел и поднялся на дыбы, а сам, пораженный неожиданным нападением, чуть не вывалился из седла.
Большой боксер, присев на задние лапы, оскалил зубы, показывая, что готов и впредь защищать друзей. Дмитрий Борисович поднял с земли шляпу и, обиженно ворча, надел ее.
— Какая невежливость… Хорошо еще, что Диана помогла!
— Посмотрите на них! — отозвался Артем.
— Ей-богу, они боятся собаки!
Действительно, всадники боязливо поглядывали на Диану. Особенно был испуган тот, у которого собака отбила шляпу археолога. Постоянно озираясь, он торопливо бросил в кусты сломанное копье и отъехал далеко в сторону, испуганно повторяя одно и то же:
— Поскина!.. Поскина!..
Остальные всадники также явно избегали встречи с собакой, хотя и держали наготове дротики и мечи. Загадочное слово «поскина» слышалось отовсюду…
— Что может означать это «поскина»? — тихо спросила Лида.
Ей никто не ответил, но было ясно одно: никто из всадников не осмеливается задеть большую рыжую собаку. Почувствовала это, должно быть, и сама Диана. Она зарычала еще раз и презрительно отвернулась от боязливых всадников. Тем временем скифы снова принялись оттеснять друзей по направлению к вождю. Но теперь они делали это значительно осторожнее, как бы проникнувшись к ним известным уважением; скорее это было похоже на приглашение. Артем удовлетворенно улыбнулся:
— Спасибо тебе, Дианочка, что ты вовремя вмешалась!
Иван Семенович предложил:
— Пошли, друзья. Но будьте сдержаннее, осторожнее. Положение достаточно рискованное. За каждым нашим движением следят.
Действительно, скифы с напряженным интересом, даже с изумлением следили за нашими друзьями. Песни стихли. Оборвался начавшийся было ритуал у жертвенника. Даже безразличные ко всему пленные — и те обернулись к незнакомцам, которые приближались под конвоем всадников. И даже старый вождь, который до сих пор как будто не обращал ни на что внимания, с заметным любопытством осматривал чужестранцев.
А они шли, стараясь сохранить непринужденный, спокойный вид.
Снова послышалось:
— Поскина!.. Поскина!..
Слово это катилось по толпе, передавалось из уст в уста. На мгновение скифы даже забыли о чужестранцах, пораженные видом собаки; они показывали на большого рыжего боксера, со страхом смотрели на него и повторяли:
— Поскина!.. Поскина!..
Единственным существом, которое не замечало этого, была сама Диана; она преспокойно шла рядом с Иваном Семеновичем.
— Поскина!.. Поскина!.. — провожали ее возгласы скифов.
Путешественники подошли к вождю, который неподвижно сидел на коне. Теперь Артем мог хорошо разглядеть его. Спокойные, полуприкрытые ресницами глаза глубоко запали под нависшими седыми бровями. Тонкий нос с горбинкой выдавался вперед. Бледные губы почти скрывались под седыми усами, а борода волной спадала на сверкающий нагрудник. Обращаясь к незнакомцам, старик произнес несколько непонятных слов.
Иван Семенович и Дмитрий Борисович обменялись взглядами: чего хочет от них этот странный человек?
В толпе пронесся возбужденный гул голосов. Люди придвинулись ближе, тесно наступая с трех сторон. Только с трех: к Диане, которая скалила зубы и свирепо рычала, никто не осмеливался приблизиться.
Иван Семенович прикрикнул:
— Спокойно, Диана! Сидеть! Тихо!
Собака оглянулась на него и, шевельнув коротким обрубком хвоста, затихла.
Старый вождь, не дождавшись ответа, снова сказал что-то на этот раз заметно более мягким, даже дружелюбным тоном. И разумеется, снова не получил ответа. Заметив, как близко к чужестранцам придвинулась толпа, он отдал какое-то распоряжение своим приближенным. Те оттеснили пеших. Вождь одобрительно кивнул головой.
— В самом деле, так будет спокойнее, — сказал Артем.
Услышав голос юноши, вождь повернулся и внимательно оглядел Артема.
Снова раздались вопли пленницы, отданной на расправу вещуну. Крепкие женщины сочли необходимым закончить свое дело, от которого их отвлекло появление чужестранцев. Затянув молитвенные песни, они, держа наготове кинжалы, схватили несчастную.
— Иван Семенович, они зарежут ее! — воскликнула Лида.
И снова Артем почувствовал приступ бешеной ярости. Нельзя допустить, чтобы на их глазах убивали людей! Не слушая Ивана Семеновича, Артем бросился к жертвеннику, размахивая киркой и неистово выкрикивая:
— Бросьте! Бросьте, говорю я вам! Не смейте!
Женщины остановились.
Песня оборвалась. Толпа возбужденно зашумела. А Артем, продолжая размахивать киркой, кричал:
— Оставьте этих людей, говорю я вам! Оставьте!
Испуганные палачи отступили. Действительно, в это мгновение Артем был страшен. Его глаза сверкали, он угрожал поднятой киркой и что было мочи кричал: