— Рассказывали, Дмитрий Борисович, — тихо подтвердила девушка. Ей было неловко за Артема.
— Итак, по вашему мнению, молодой человек, какая-то там золотая или усыпанная бриллиантами безделушка для науки важнее, чем этот единственный в своем роде письменный документ? Чепуха, глупость, вздор! Такая золотая игрушка была бы всего-навсего еще одной обыкновенной драгоценностью. А это… это… — Голос Дмитрия Борисовича срывался от гнева. Внезапно он махнул рукой: — Э, да что там говорить! Нет, никогда из вас не будет археолога, Артем, никогда! Однако оставим эти разговоры. Я не хочу терять на них время…
— И все же, Дмитрий Борисович, что это за бумага? — спросил Иван Семенович.
И тут археолог забыл об Артеме. Он повернулся к своему другу:
— Конечно, я еще не знаю ничего, кроме того, что это не бумага, а какая-то специально обработанная кожа. Ну, назовем ее пергаментом. Вот мы развернем его и посмотрим. Но, повторяю, Иван Семенович, насколько мне известно, это впервые…
— Да слышали уже, слышали! Впервые в истории науки найдено подобное диво, не так ли? Однако откуда вы знаете, что это документ? Может быть, никаких записей там и нет?..
— Такого не может быть, — твердо ответил Дмитрий Борисович. — Я убежден, что есть. Не верите? Сомневаетесь? Сейчас увидите собственными глазами. Лида, приготовьте карандаш и бумагу. Осторожно, друзья, ведь пергамент очень старый, он может буквально рассыпаться в прах…
Археолог уже не скрывал своего возбуждения. Его пальцы дрожали, когда он снова взял в руки пергамент и начал со всею осторожностью разворачивать его.
— Буквы! Видите, вот они, буквы! — сам не свой крикнул Дмитрий Борисович.
Действительно, с внутренней стороны пергамента были видны какие-то темно-коричневые значки. Они шли ровными строками, даже не разбиваясь на отдельные слова.
— «Тот, кто желает найти…» — вполголоса прочитал Дмитрий Борисович, продолжая разворачивать пергамент.
— Это здесь написано так?! — удивилась Лида.
— Постойте, постойте, — пробормотал растерянно археолог. — Да, так написано тут. Древнегреческий язык… Впрочем, встречаются слова еще какого-то другого языка… не иранского ли?.. Не знаю… Странные обороты… Однако что дальше?..
Строчки возникали одна за другой. Постепенно разворачивая пергамент, Дмитрий Борисович отрывисто читал отдельные фразы:
— «Дорога, которая указана на рисунке…» Гм, гм, где же этот рисунок?.. «Я добывал там золото…» Золото? И кто же такой этот «я»?..
Наконец свиток был развернут до конца. Дмитрий Борисович снова схватил фотоаппарат. Он трижды сфотографировал свиток, лежавший на чистом белом листе бумаги длинноватой желтой полоской с темными строчками букв. Затем Дмитрий Борисович начал переписывать их в тетрадь. Он что-то бормотал, нервно пощипывал свою бородку: должно быть, в тексте встречались трудности. Никто не отваживался тревожить его, мешать ему вопросами. Лида почувствовала, как Артем легонько коснулся ее плеча.
— О золоте слышала? — тихо спросил он.
— А ты еще был разочарован, что в ларце оказался лишь этот пергамент, — ответила она так же тихо.
Артем только пожал плечами: дескать, разве можно было догадаться о содержании таинственного свитка? Но Лида насмешливо заметила:
— Смотри, чтобы Дмитрий Борисович не услышал тебя.
Артем только пожал плечами: дескать, разве можно было догадаться о содержании таинственного свитка? Но Лида насмешливо заметила:
— Смотри, чтобы Дмитрий Борисович не услышал тебя. Тебе уже и так досталось за твои «золотые» мечты.
Артем промолчал.
Но он мог не беспокоиться. Дмитрий Борисович был весь поглощен работой и ничего не видел и не слышал. К действительности его вернуло тревожное восклицание Ивана Семеновича, указывавшего на свиток:
— Смотрите, смотрите, Дмитрий Борисович, что это такое? Пергамент как будто меняет цвет!
— Он весь пожелтел! — добавила Лида. — Видите, прямо на глазах сереет по краям!
Спохватившись, Дмитрий Борисович начал внимательно присматриваться к пергаменту. Действительно, свиток заметно менял свой вид. В середине документ еще оставался светлым. Но с краев он побурел, а светлое поле заметно сокращалось. Казалось, будто по пергаменту растекается темно-бурая тень. Поближе к краям уже невозможно было разобрать букв…
Дмитрий Борисович в отчаянии стукнул кулаком п9 столу. Позор, преступление против науки! Как мог он, опытный археолог, не предвидеть такой возможности, не подумать о ней? Разве он не знал о подобных случаях? Древний пергамент хорошо сохранялся в наглухо закрытом ларце, куда не проникал свежий воздух. Теперь пергамент активно впитывал в себя влагу, вследствие чего в нем проходил какой-то бурный химический процесс. Разложение, задержавшееся на тысячелетия в условиях герметически закрытого ларца, теперь свершалось с неудержимой быстротой.
И повинен во всем этом только он один, только Дмитрий Борисович! Он обязан был предпринять нужные меры, и прежде всего химически обработать пергамент, сообщить ему стойкость, по крайней мере положить его между двумя листами стекла и заклеить их по краям, чтобы предохранить пергамент от доступа свежего воздуха. Это же так просто. Сколько раз он проделывал это для сохранения хрупких, нестойких древних рукописей!