Прозвучала гортанная команда, строй насинцев остановился, и вперед выехал всадник в полном латном доспехе.
Они встретились ровно между двумя линиями пик, но войска сошлись уже настолько близко, что от одного ряда остриев до другого оставалось не более пяти лошадиных корпусов.
— Маршал Насии граф Ормераля, — первым представился насинец. — С кем имею честь?
— Грон, — коротко представился Грон.
Не говоря уж о том, что его имя вполне уже могло бы стать известным этому насинцу, он предпочитал, чтобы в будущем и враги, и друзья именовали его именно так. А не всякими высокими и звучными титулами, каковых, если дело так пойдет и дальше, у него скопится целый ворох.
— Грон? — недоуменно переспросил насинец, но тут на его лице вспыхнул отблеск понимания. — Постойте, вы… тот онотьер… который стал графом Загулема?
Грон кивнул.
— Да, верно, но здесь я как коннетабль Агбера.
— Вот как? — Насинец уважительно склонил голову. — Польщен. И поздравляю. — Он прикусил тонкий щегольской ус и, усмехнувшись, продолжил: — Теперь мне понятно, в чем причина наших неудач в этой кампании. Что ж, значит, такова моя судьба.
— Судьбу можно изменить, — возразил ему Грон. — Почему бы вам не отдать приказ войскам прекратить сопротивление? Вы же видите — ваш план не удался.
Что ж, значит, такова моя судьба.
— Судьбу можно изменить, — возразил ему Грон. — Почему бы вам не отдать приказ войскам прекратить сопротивление? Вы же видите — ваш план не удался. Скажу больше, мне все известно и о вашем десанте, так что я принял меры для того, чтобы ему не удалось помочь вам вырваться из осады.
Насинец побледнел, но гордо вскинул голову.
— Нет, я не могу этого сделать. Насия не сдается! — Он стиснул поводья и повторил: — Что ж, значит, такова моя судьба. Мне остается только надеяться, что я паду в этом бою, потому что мой король не простит мне этого поражения.
— Король или?.. — негромко предположил Грон.
Глаза насинца гневно сверкнули.
— Значит, в Агбере уже знают о том, кто правит нашим королевством. — Он горько вздохнул. — Я надеялся, если мне удастся вернуться из этого похода овеянным славой, убедить моего короля отдать свое доверие человеку более достойному, следующему заветам предков и велению рыцарской чести, но…
Грон покачал головой:
— Жаль, что не могу помочь вам в этом, но не отчаивайтесь. Знайте, что мой враг не Насия, а именно он. И если он и ваш враг тоже — мы, скорее, союзники, а не враги. Чем бы ни закончилась сегодня эта битва. Так что, когда вы вернетесь домой, хорошенько обдумайте, чем и как я могу вам помочь в борьбе с вашим — и моим — настоящим врагом…
— Если я вернусь домой после подобного поражения, моя голова скатится с плахи уже к закату того дня, утром которого я сойду с палубы корабля.
— Значит, несмотря на это поражение, он все равно одержит победу. Потому что очень легко лишиться одного из опаснейших своих врагов, — сурово произнес Грон.
Глаза насинца снова гневно сверкнули, а затем он глухо произнес:
— Но что я могу?
— Например, спасти свои войска и вернуться в Насию не с горсткой чудом избежавших гибели людей, а во главе боеспособного корпуса, овеянного славой побед, лишь волей превосходящих обстоятельств и предательства союзников не сумевшего одержать победу окончательно. Но с надеждой на будущую победу. Ведь главари мятежников у вас, в Гамеле.
— Да, но… — нерешительно начал насинец. — Как вас понимать?
— Я отпущу вас, — сообщил ему Грон, — выходите из боя и грузитесь на корабли. И прихватите с собой наших предателей, поднявших руку на своего короля. Подарите их ему, вы же видите, он любит всяческие игры с заговорами, мятежами, тайными убийцами и считает, что умеет в них играть. Давайте немножко дадим потачки этой его слабости… Взамен я потребую только не закрывать ворота, пока мои ребята не захватят их.
— Вы отпустите нас? Но почему? — ошеломленно спросил насинец.
— Потому что вы мой союзник. И у нас общий враг, — терпеливо повторил Грон. — И когда я приду за ним в Насию, я хочу, чтобы там меня ждали друзья, а у меня было бы основание не позволять моим солдатам грабить вашу великую страну и убивать любого встретившегося им на пути насинца. А я туда приду. Непременно. Так что решайте скорее, что более отвечает интересам вашей страны и вашего народа — положить здесь своих людей и погибнуть самому или встретить меня в Насии как союзника, чтобы вместе выкорчевать из ее тела эту уродливую опухоль.
Насинец несколько минут молча смотрел на него, а затем тряхнул головой, будто отгоняя наваждение, и медленно произнес:
— Вы… я возношу хвалу Владетелю, что вы готовы признать меня своим союзником.
Насинец несколько минут молча смотрел на него, а затем тряхнул головой, будто отгоняя наваждение, и медленно произнес:
— Вы… я возношу хвалу Владетелю, что вы готовы признать меня своим союзником. И у меня впервые появилась надежда, что нам удастся справиться с этим… с этой… с тем, кого вы назвали опухолью. Потому что я вижу, насколько опасно быть вашим врагом. — Он мгновение помолчал и решительно произнес: — Я принимаю ваше предложение, если вы пропустите меня в город и позволите погрузить на корабли и мой десант. Я не могу бросить своих людей.