В аэропорт они приехали за сорок минут до отлета.
— Благодарю, — довольно холодно сказал Тенгиз. — Сколько мы вам должны за услуги? — демонстративно достал кошелек.
Он думал, что Райноу обидится, но тот глянул насмешливо — и Тенгиз почувствовал себя ослом.
— Это я вам должен, — сказал он. — Мне было очень приятно прокатиться в такой славной компании. Как вам сафари?
Лора наградила Тенгиза сердитым взглядом:
— Мне очень понравилось, Дан. У вас замечательный парк!
— Не у меня. Я — нездешний… Так же, как и вы. — И пристально посмотрел на Тенгиза. В этом был какой-то подтекст… — Сэм попросил меня подбросить вас, — продолжил Райноу после небольшой паузы, — потому что я тоже сегодня улетаю. Я работаю в парке Царо. Это в Кении. Если пожелаете — приезжайте. Обещаю, что не пожалеете. Как-никак — я ваш должник! — И улыбнулся так заразительно, что даже Тенгиз не смог удержаться от ответной улыбки.
Достав из бумажника карточку отеля, Тенгиз надписал собственное имя и вручил ее Райноу:
— Мы будем там еще несколько дней.
Он так никогда и не понял, почему сделал это. Возможно, ангел Тенгиза пошептал на ухо своему подопечному.
— Какой приятный мужчина! — сказала Лора, когда они уже находились в кабине самолета, в двух километрах над желтой плоскостью бушвельда.
— Пожалуй, — согласился Тенгиз. — Как думаешь, сколько ему лет?
— Лет? — удивленно спросила Лора. — Не знаю. Много.
— Он какой-то странный! И слишком интересовался моим именем.
— Почему ты думаешь, что твой отец — такая большая шишка, что каждый африканец…
— Этот Райноу не африканец, — перебил ее Тенгиз.
— Он — белый. И что-то скрывает.
— А мне он понравился. Такой добрый!
— Ну прямо Дед Мороз!
— Точно! — обрадовалась Лора. — Вылитый Дед Мороз. Только без бороды. И фамилия у него прикольная: Носорог.
— Мне он больше леопарда напоминает, — брякнул Тенгиз. И вдруг понял, что нечаянно попал в яблочко.
Именно это он чувствовал в этом белом из Кении. Дан Райноу был опасен. Тенгиз видел таких людей в окружении отца. Вежливых, остроумных… И готовых запросто прикончить собеседника, если в этом возникнет необходимость. Тенгиз вдруг понял: этот Дан Райноу убивал людей. И не находил в этом ничего предосудительного.
Лора обняла своего спутника, положила голову ему на плечо.
— Какой дикий край! — проговорила она с восхищением. — Только представь — сто веков назад здесь все было так же. («А как насчет алмазных копей?» — подумал Тенгиз.) Зебры, акации, туземцы. Они выглядят такими… естественными!
— У этих естественных туземцев весьма жестокие обычаи! — заметил Тенгиз. — Тоже — естественные. И еще более жестокие боги.
— Как будто наши славянские боги были добрее!
— Не думаю, — согласился Тенгиз. — И наши, и римские. Мы как-никак наследники римской культуры.
* * *
«А этот мальчик чертовски похож на тебя, Белый Дьявол, — подумал человек, которого вот уже лет пятнадцать называли Даном Райноу, поднимаясь по трапу маленького самолета и разглядывая карточку, вручённую ему Тенгизом. — Такой славный аккуратный мальчик… Хм… «Хайатт»… Однако с деньгами у паренька все в порядке. Пожалуй, я навещу его… Непременно навещу. Нет, ну надо же, какие славные пушистые щенки могут появляться у таких свирепых волчар, каким был ты, мой полковник. Белый Дьявол. Здесь, в Африке, у тебя было больше врагов, чем гиен в моем парке. Большую часть их ты успел прикончить раньше, чем помер сам, а те, кого ты не добил, ни за что не рискнули бы тронуть твоего родственника, пока ты был жив. Но ты помер, полковник. А здесь не Европа. Здесь — Африка, и потомки должны отвечать за своих предков как минимум до седьмого колена… А я так и не вернул тебе должок, полковник. Может, пришла пора рассчитаться? «Хайатт»… «Хайатт» — это круто. Но лучше бы тебе, мальчик, не появляться там, где твой дедушка играл в крикет отрезанными головами».
Человек, которого звали Даном Райноу, задраил люк и похлопал по плечу чернокожего пилота.
— Извини, старина, — сказал он на суахили, — но тебе придется еще некоторое время пожить вдали от своих жен. Мы меняем курс.
— Три недели, — недовольно проворчал пилот. — Носорог, я хочу домой!
— Не скули! Я, когда мы долетим, куплю тебе самую жирную шлюху в лучшем столичном борделе.
— Нам нечего делать в Кейптауне!
Это сказал второй чернокожий, здоровенный малый, чьи вытянутые ноги занимали половину салона.
— Золотые слова, Тарра, — сказал белый. — Но разве я сказал, мы летим в Кейптаун?
— Значит, ты хочешь лететь в Найроби?
— Тарра, на этом прожаренном континенте есть и другие столицы. Глянь-ка на это! — Белый сунул здоровяку карточку.
Глянь-ка на это! — Белый сунул здоровяку карточку. — Помнишь полковника Саянова?
— Дьявол? Мне говорили: он помер… Ты сам мне и говорил. Так что же, он жив?
— Он — нет. Я думаю, это его внук.
— А что нам за дело до его внука?
— Тебе, может, и нет дела. А мне — есть, — жестко произнес белый. — Я чувствую: у мальчишки скоро будут большие проблемы.
— Черти бы забрали твое чутье, Носорог, — проворчал чернокожий.
— Значит, ты со мной, убийца-масаи? — ухмыльнулся белый.
— А куда я денусь! — Чернокожий тоже осклабился и погладил приклад лежащего рядом здоровенного, как гранатомет, ружья. — А ты, Муку?