— А на дому пациентов принимает?
— Ты вроде не производишь впечатления больного. Зачем он тебе, Дитрих?
— Да так… неприятные мелочи. Узнай у своей Маши, пожалуйста. Я б к нему на приём записался.
— Как скажешь, кузен. Тогда, — он почесал голову, — я сбегаю прямо сейчас. С Машей… поговорю.
— Сбегай, сбегай, — с ухмылкой закивал я. — Что, даже ужинать не станешь?
Куда там! Карл схватил гренадерку и умчался с такой скоростью, будто за ним гнались.
— Если ночью не приду, за меня не волнуйся, — на ходу прокричал он.
'Вот она молодость', — вздохнул я, запуская ложку в горшок с кашей.
Ладно, мне больше достанется. С утра голодный хожу.
Ночь прошла тихо и спокойно.
С утра голодный хожу.
Ночь прошла тихо и спокойно. Мне снился родной город, улицы, запруженные машинами, толпы пешеходов, замерших на светофоре, витрины супермаркетов, эскалатор в самом крупном из них. Кажется, я соскучился по этому урбанистическому пейзажу.
— Вставай, Дитрих. Всё на свете проспишь! — голос Карла вырвал меня из забытья.
— Встаю, — поспешно произнёс я. — Я так понимаю, ты только сейчас заявился. Как Маша?
— О, Маша! — с благоговением произнёс кузен. — Она прекрасна! Амур сразил меня наповал. Я готов быть её рабом до конца моих дней.
— Значит, недели на две тебя хватит, — резюмировал я, поскольку знал привычки и манеры кузена. — Что насчёт доктора?
— Он примет тебя сегодня, прямо с утра. Я договорился, — гордо сказал Карл. — Так что пошевеливайся, братец.
Ушаков время прихода не оговорил, значит, могу явиться к нему в любой момент с разумным плюс-минус лаптем.
Я поспешно собрался, тщательно побрился и, почистив мундир, пошагал к соседскому дому. Раньше он пустовал, но теперь в нём теплилась жизнь, это чувствовалось ещё на подходе. За воротами залаяла собака, показался невыспавшийся сторож с колотушкой. Я назвался, сообщил, что иду к доктору.
Откуда-то прибежала миловидная женщина в строгом платье.
— Вы фон Гофен?
— Да, красавица, — на меня напала небольшая фривольность, очевидно, заразился от Карла.
Женщина с изяществом поклонилась и предложила следовать за ней.
— Доктор ждёт вас, господин сержант.
Я оказался в покоях, которые были буквально залиты светом. Негромко тикали часы на камине. На большом ковре развалился рыжий кот. Он грелся в потоке солнечных лучей, проникавших сквозь раззанавешенное окно. Никаких неприятных запахов вроде хлорки или дезинфицирующих растворов. Как это не похоже на медицинские кабинеты из моего прошлого.
Возле массивного шкафа стоял высокий и прямой как истинный английский денди мужчина в очках с золотой оправой. В руках он держал массивный фолиант.
Я поздоровался с ним на английском. Доктор (а это был Кук собственной персоной) заметно оживился:
— О, вижу, вы неплохо владеете моим родным языком? Это облегчает нашу беседу, ибо мой немецкий весьма неуклюж, а русский оставляет желать лучшего. На что жалуетесь, молодой человек?
Я рассказал ему о последствиях визита в Тайную канцелярию, о том, как мне вправляли плечевые суставы.
— Раздевайтесь до пояса, — попросил англичанин.
Он выслушал меня, приставив трубку сначала к груди, потом к спине, заставил проделать несколько упражнений, тщательно прощупал позвоночник.
— Выпрямите руку до упора.
— Ой, больно, доктор.
— Ничего страшного, вы взрослый и сильный мужчина. Согните и разогните пальцы в кулак… Ага… пошевелите пальчиками…
Закончив осмотр, он заявил:
— Не нахожу ничего, что могло бы стать опасным. Конечно, пытка и местный сырой климат не прошли без следа. Знаете, я порой чувствую себя будто в Лондоне — дожди через день, туман… — Кук засмеялся. — Кажется, я отвлёкся. Ваш лекарь действовал по всем правилам медицинской науки. Считайте, что вы обязаны ему нынешним удовлетворительным состоянием. Вы ведь пришли ко мне больше из мнимости, да?
— Пожалуй, да, — согласился я. — Разве что иногда бывают неприятные ощущения. Особенно утром, после долгих занятий. Не каждый день, конечно, но всё равно…
— А чего вы хотели? Палач над вами хорошо потрудился.
Кости и суставы порой будут побаливать, но если вы постараетесь держать их в тепле, то вероятность осложнений в будущем будет ничтожно мала. Организм молодой, сильный — справится. Я пропишу вам кое-какие из своих мазей. Это семейный рецепт, моя матушка научила меня изготовлять их. Боли как рукой снимет. О, она знала в мазях толк, лечила моего батюшку и всю округу. Я ведь в эскулапы пошёл, чтобы, как и она помогать людям. Правда, всё больше по хирургической части. Крови, помню, боялся — ужас. Когда впервые привели в покойницкую — стало дурно до тошноты. Оставил на полу весь завтрак.
Он снова засмеялся:
— Простите мою многословность. Приятно общаться на языке родины. Вы кстати знакомы с творчеством Шекспира? Если нет, у меня с собой несколько его пьес. Поверьте, они стоят того, чтобы усладить наш мозг дивными картинами. Я в Лондоне любил бывать в театре. Здесь тоже, говорят, при дворе дают представления.
— Конечно, — подтвердил я. — Императрица любит всяческие развлечения и поощряет их.
— Замечательно. Я бы с удовольствием посмотрел какую-нибудь занимательную вещицу. Ах да! Я приготовлю мази сегодня, как только вернусь со службы. Пришлите за ними завтра вашего родственника, того, что вводит в смущение мою …э… горничную Мэри.