Оболганная эпоха

Он отпустил солдат и, не страшась возможного нападения с моей стороны, предложил присесть на лавку. Впрочем, Фёдор Иванович действительно ничего не боялся, поскольку мог в одиночку скрутить практически любого заключённого. За неимоверную физическую силу его не раз называли Ильёй Муромцем. Если бы он захотел, то сломал мой хребет поперёк колена.

— Небось, соскучились по нам, барон, — с улыбкой сказал Ушаков.

— Не очень, господин генерал, — искренне ответил я.

— Верю, верю, — закивал великий инквизитор. — И перестаньте обращаться ко мне как к генералу. Можете звать меня по-простому, Андреем, по батюшке Ивановичем

— Понял, Андрей Иванович.

— Вот и чудесно. Гадаете верно, с чего бы это роспросы ваши прекратились.

— Вот и чудесно. Гадаете верно, с чего бы это роспросы ваши прекратились…

— Есть такое дело, Андрей Иванович.

— А ведь мы зря время не теряли. Покуда вы в камере прохлаждались, людишки мои совсем с ног сбились.

Хотел бы я, чтобы он сам бы так в камере 'прохлаждался'. Но губы мои лишь изобразили нечто вроде понимающей улыбки.

— И представьте себе — нашли массу любопытных вещей, — продолжил Ушаков. — По всему выходит, что, убив Звонарского, вы оказали императорскому дому значительную услугу. Туда ему, сукину сыну, и дорога.

— Что это может означать для меня и моего кузена, — спросил я, подавшись вперёд.

— А вот тут дело сложное. Убивство ведь было, значит, должны вы какое-никакое, а всёж наказание понесть. Я буду думать над решением по вашей судьбе, а оно зависит от того, что вы решите для себя.

— Простите, Андрей Иванович, мне пока ничего не понятно. Что я могу решить в этой ситуации?

— Я сделаю вам предложение, от которого вы вольны отказаться.

— Что за предложение, Андрей Иванович? — пристально поглядел я на генерала.

— Нам нужны надёжные, — он надавил на это слово, — люди. Много скверны и лиходейства творится в отчизне, наша цель выкорчевать всё, чтобы даже семени не осталось.

— Хотите, чтобы я сотрудничал с Тайной канцелярией?

— Нештатно, нештатно, дорогой барон. Вы ведь наверняка стремились в Россию, чтобы сделать карьеру. Считайте, вам повезло. Я помогу вам, Дитрих: сделаю так, чтобы вас зачислили в списки, скажем, лейб-гвардии её императорского величества Измайловского полка. Вы курляндец, вас примут с распростёртыми объятиями. К тому же вы спасали поручика Месснера, а он был измайловцем, значит, любовь товарищей вам обеспечена. Более того, в моих силах добиться для вас офицерского патента и прохождения баллотировки. Организовать нужную вакансию в полку — весьма просто, — Ушаков произнёс это так, что сразу стало понятно — чтобы внедрить меня в Измайловский полк [8] , он не остановится даже перед убийством.

— И что я должен буду делать, служа в этом полку?

— Самой главной обязанностью будет пресечение смуты. Услышать, как кто шепчет крамольные речи, плетёт заговоры супротив матушки Анны Иоанновны или приближённых её. Более того: если кто-то покажется вам колеблющимся, подтолкните его к принятию решения, чтобы мы смогли взять голубчика, покуда тот не натворил немалых бед.

Понятно, из меня готовят информатора и… провокатора. 'Достойное' начало карьеры, Игорь Николаевич. Зато сколько препон сразу будет преодолено: выйду из тюрьмы, заручусь покровительством на очень высоком уровне, стану офицером, перепрыгнув большую планку, смогу предотвратить грядущий заговор. Как всё изумительно складывается, какой подарок, прямо таки рождественский!

— Нет, Андрей Иванович, — твёрдо объявил я. — Прошу извинить покорно, но вашего предложения принять не могу.

Глава 9

Наступила долгая тревожная пауза. Ушаков задумчиво смотрел на меня, сжимая и разжимая пальцы рук. На лице его отражалась широкая гамма чувств — от раздражения до недоумения.

Я сидел ни жив ни мёртв. Если всесильный глава Тайной канцелярии обрушит весь гнев на несчастного фон Гофена, от меня и мокрого места не останется.

Ушаков откинулся на спинку высокого кресла и безапелляционно заявил:

— Подумайте, барон, хорошенько подумайте. Второго раза не будет. Я предложениями не разбрасываюсь. Многие приняли бы, не раздумывая.

— Очень хорошо вас понимаю, однако решения не изменю, — заикаясь, произнёс я, холодея от проявленной безрассудности.

Мысли о том, что могу поломать жизнь Карла, пришли в голову значительно позже.

— А не боитесь, барон, что после отказа, я велю, скажем, закопать вас живьём? — сухо осведомился генерал.

— Очень боюсь.

— Тогда в чём дело? — генерал нахмурился. — Почитаете нашу службу бесчестием?

— Помилуйте, Андрей Иванович. Разве может служение родине быть бесчестным. Но ведь не всегда известно, когда ты служишь стране, а когда выступаешь марионеткой в чужих руках.

— И за меньшие слова люди языков лишались. С огнём играете, фон Гофен, — покачал головой Ушаков. — Боюсь, мой долг возбудить супротив вас новое расследование.

— Что это вам даст, Андрей Иванович? Ну, повеселятся ваши каты: рёбра переломают, мясо кнутами вырвут, иголки под ногти позагоняют. И что? Каков будет результат? Сломать меня не проблема, и не такие у вас после пыток ноги целовали. Натешите самолюбие, а какая от того польза стране выйдет?

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82