— Даю тебе честное слово, — я посмотрел на него внимательно, — что именно сейчас разрабатываю операцию, в результате которой твой знакомый превратится в воспоминание.
— Правда?
— Да. И ты кое в чем должен будешь мне помочь. Если удерешь, вся подготовка рухнет.
— Когда мы рванем в Харьков? — теперь он был нацелен на действие, как заряженный бластер.
— Я собираюсь выманить его сюда, чтобы было легче с ним расправиться.
— Тогда приказывай. — Он даже сел ровнее, словно стоял в строю. — Что я должен делать?
— Не так скоро, — я усмехнулся. — Но как только — так сразу.
Он кивнул, улыбнулся. Он был, конечно, немножко пьяным и глупым полунегром, но он был моим единственным приятелем, который не должен был меня предать. Я похлопал его по плечу, а потом, в отместку, потянул за щеку, как он меня незадолго до этого. Он усмехнулся и посмотрел на девушек, которым неожиданно наскучил даже телевизор и которые уже постреливали глазками в нашу сторону.
— Ладно, — он кивнул. — Вот только… Деньги мне все равно нужны.
— Сколько? — спросил я, раздумывая, давать ли ему хоть минимальную сумму или самому заплатить все его долги.
Он назвал более реальную сумму.
— Я не врал, когда признался, что на днях собираюсь раздобыть деньги. Отложи свои платежи на конец недели, сможешь?
В его сознании появилось больше веры в меня. И я решил, что, пожалуй, он может заплатить и сам. В общем, все получилось так, что теперь странным образом я больше верил в наши успехи.
30
Когда он вошел в дом, я уже сидел в его любимом кресле. То, что оно любимое, я узнал по ментограмме его кошки. Меня он не замечал, пока не включил торшер. Зато когда увидел, стал оседать на пол, как марионетка, которой отрезали все веревочки разом. При этом рука его, помимо воли, потянулась к пистолету под пиджаком, на поясном ремне, но слишком неуверенно — он знал, что не успеет. Он пытался дотянуться до оружия, хотя понимал — сопротивляться всерьез я ему не позволю. Чтобы он не очень переживал, я спросил твердым, официальным тоном:
— Старший инспектор Кроль?
Он отвел руку от расстегнутого пиджака, провел по волосам. Должно быть, под ними выступил пот — уж очень этот жест был каким-то физиологическим, а не нервным.
— А ты кто такой?
Он вздумал храбриться, и правильно. Так у нас разговор пойдет куда веселее. И более толково.
Я достал свое настоящее удостоверение, не вставая, кинул ему. Он подхватил его одной рукой, левой, но я все равно не дал бы ему выхватить правой пушку, он это понял и не стал ничего предпринимать. Я был ему за это почти благодарен. Впрочем, теперь он приготовился ждать, пока ситуация станет понятной.
Потом посмотрел удостоверение, присвистнул, поднес его ближе к торшеру, взглянул на меня, В глазах его появилось сомнение. Неужели эти служаки не слышали о технике метаморфии? Он ведь не из медвежьего угла, а из Москвы, должен иметь нормальную подготовку.
Я был ему за это почти благодарен. Впрочем, теперь он приготовился ждать, пока ситуация станет понятной.
Потом посмотрел удостоверение, присвистнул, поднес его ближе к торшеру, взглянул на меня, В глазах его появилось сомнение. Неужели эти служаки не слышали о технике метаморфии? Он ведь не из медвежьего угла, а из Москвы, должен иметь нормальную подготовку.
— Тебя же ищут? — пробормотал он почти себе под нос.
— Ищут дураки. Настоящие ребята меня покрывают, иначе бы те давно уже взяли.
Маленькая, многозначительная ложь еще никому не мешала. И он будет уверенней, потому что не беглому помогает, а оказывает содействие в… Я не знал, как это назвать. Если бы он задал прямой вопрос, я бы не стал врать напропалую. Но он сам мне помог:
— Скрытое расследование?
— Да уж, не блины пеку.
Он расслабился. Стал потверже, снял пиджак, демонстративно, очень осторожно отстегнул кобуру, положил ее на стол. Не глядя на меня, негромко, что было, скорее всего, обычной манерой, спросил:
— Как пожаловал?
— У тебя для кошки лаз очень широкий.
Он дрогнул, поднял голову и посмотрел на световое окошко, проделанное в крыше, расположенное в трех метрах над нами. Оно было приоткрыто, к нему вела узенькая, витая дорожка, сделанная из исцарапанных дощечек. Как мне удалось не сломать ни одну из них, я и сам не знал, должно быть, повезло. А может, вся конструкция, напоминающая модель штопора или винтовую лестницу для гномов, оказалась куда прочнее, чем было задумано. Щель, кстати, позволила бы пролезть не каждой киске, а только тем, которые придерживались строгой диеты.
— Не понимаю?
— Ну, я не сразу полез в эту щелочку. Я бы не поместился… Но просунуть в нее руку и отвинтить крепежные кронштейны вполне можно. Потом, когда пролез, из уважения к тебе, я все поставил на место.
Он печально усмехнулся.
— Ловок, не думал, что это возможно.
— Оказывается, возможно. Ты забыл поставить там сигнализацию.
— Я поставил объемник, но он был слишком чуткий, и киска моя чуть не свела меня с ума постоянными тревогами. Поэтому… Ладно, спасибо, что подсказал.
Он подошел к шкафу, снял брюки, рубашку. Взял купальный халат.
— Я — в душ, день был слишком душным.
Естественно, я не возражал. Разумеется, я был уверен, когда он вернется, он не только обдумает мое появление тут, но и будет держать на голом теле, под халатом, еще одну пушку, так что формально наши условия сравняются. Но только формально. Обогнать меня в стрельбе он не мог, так что волноваться я не собирался.