И еще я понял, что вот-вот раздастся взрыв, после которого мне едва ли удастся быстро привести себя в боеготовность. А это было необходимо, потому что Нетопырь, не хуже меня зная, что за пределами круга в два-три метра этот взрыв будет не страшнее детской хлопушки, и не рассчитывая, что взрыв задержит меня надолго, уже бросился к моему бластеру, который в наплечной кобуре висел поверх полотенец на красивых бронзовых крючках… Просто удивительно, как много замечаешь за мгновения опасности.
Но прежде чем сообразил, что к чему, я уже начал реагировать. Не самым лучшим образом, как решил потом, но в тот момент вполне достойно. Напрягшись, как регбист перед столкновением, я кинулся Нетопырю под ноги, молясь про себя о двух вещах одновременно. Первая — чтобы пояс взорвался хоть на пару мгновений позже, чем нужно, чтобы я успел проскочить под ним и взрыв не размазал меня по рифленым плиткам шефовой ванной… И чтобы я не промахнулся, чтобы Нетопырь не сообразил через меня перепрыгнуть, чтобы я не скользнул мимо его ног, ибо тогда он дотянется до бластеров и тогда я буду подстрелен самым гнусным образом…
Я выиграл, причем в обоих желаниях. Пояс взорвался, опалив мне заднюю часть ног, но лишь опалив, а не разорвав их в клочья. И я сумел захватить Нетопыря за ноги, он не перепрыгнул через меня и не успел отшатнуться в сторону. А дальше все было просто: с рычанием голодного хищника я крутанул дорогой, но грязный башмак, в который было упаковано копыто моего противника, и он грохнулся на пол от боли, от изумления, что его трюк не прошел, и от моего зажима, который я не ослаблял, даже вывихнув ему ступню. А когда он очухался, кстати, довольно быстро, и попытался перекатиться на спину, я уже привстал и снова прыгнул вперед. На этот раз коленом вперед, прицелившись влепить ему между ног.
Между ног не получилось, но это было уже не важно — мне открылась его шея, в которую я коротким, резким щелчком вогнал кулак. Что-то под тонкой кожей Нетопыря хрустнуло, для верности я ударил его еще дважды — локтем по плавающим ребрам и задней частью левой ступни куда-то в район коленного сустава.
По суставу я промахнулся, зато локтем угодил почти строго по почкам, и он обмяк. После этого я взлетел на ноги, готовый к продолжению, но боя не последовало… Я понял это не по расслабленности противника, а ментально. В мозгах Нетопыря что-то происходило, что-то страшное, чего обычно не происходит с людьми, что неминуемо ведет к смерти, хотя и не очень быстрой.
Подхватив его под мышки, почему-то не опасаясь ловушки, я поволок его к креслу, снова привязал, мельком осмотрел руки. Так и есть, на внутренней стороне запястий под кожу ему была встроена лазерная дуга — довольно хитрая штука, длиной с полкарандаша, которая по определенной команде сознания или при какой-нибудь очень сложной позиции пальцев включала короткий лазерный шнурок, прорезающий, конечно, и кожу, но способный перепилить захват наручников, не то что слабенькую обмотку скотча, как в нашем случае.
Заинтересовавшись этой приспособой, я открыл в теле Нетопыря и другие усовершенствования, например, такую же штуку, только неиспользованную, на ногах, в районе лучевой кости, некую почти невесомую приставку к печени, которая имела колоссальную способность поглощать из крови, например, ту гадость, которой я попытался накачать его во время допроса, что и обеспечило ему относительно здравое поведение даже под медикаментозным прессом.
.. Кстати, если бы он был умнее, ему следовало не выискивать пояс с подрывными патронами, а вызвать помощь. И уж в любом случае, не найдя оружия, лезть в драку со мной было глупо, но он хотел все сделать сам и был уверен, что успеет добраться до моего бластера, который увидел в щель неплотно прикрытой двери ванной… Если бы он действовал иначе, он не был бы Нетопырем. Именно это и спасло меня.
Вырезав ножом дуги, остановив кровь биогелем, я прикрутил его к креслу еще надежнее, чем прежде, и пошел за бластерами, которые пока решил больше не снимать, кроме того, воспользовался одним из купальных халатов шефа. Пока я ходил, с Нетопырем стало откровенно плохо. Он изгибался, изо рта у него шла пена, а мускулы ног были сведены судорогами, сила которых удивила даже меня. Быстро, но подробно я осмотрел на полевом уровне все, что составляло физические особенности этого человека.
Во время этого досмотра мне стало удивительно, как я не заметил всей той массы электронно-биотических примочек, которыми буквально было нашпиговано это тело. Разумеется, он не был андроидом, даже до Сапегова ему было далеко, но назвать его неизмененным человеком я бы уже постеснялся.
И что-то со всем этим оборудованием сейчас было не так. Должно быть, мой удар по почкам или тычок в шею что-то сломал ему внутри, и если раньше эта техника помогала ему во всех излишествах и пороках, сейчас она работала против него, выжимала из этого тела силу и саму жизнь. Конечно, его можно было доставить к медикологу и за пару часов привести в норму, но я не рассчитан на благотворительность. Вместо того чтобы помочь Нетопырю, я подгрузился к его сознанию, стараясь вычитать там все, что могло быть полезно в дальнейших действиях против Джарвинова. Кроме того, я считывал информацию, позволяющую перетекать в его личину. Конечно, хорошо знакомого с Нетопырем человека я бы не обманул, но те, с кем я собирался встретиться под его внешностью, знали его не как облупленного, не как любовница, не как идентификационный компьютер в родной конторе. И это меня устраивало.