С легкостью, говорящей о долгой практике, Малькольм перешел на местное наречие:
— Ага, кажись так, мэм.
— Малькольм, — прошептала Марго, — это правда то, что я думаю? Настоящий, самый настоящий караван поселенцев?
С легкостью, говорящей о долгой практике, Малькольм перешел на местное наречие:
— Ага, кажись так, мэм. Караван и не маленький.
Неисчерпаемые способности Малькольма воспроизводить любой местный выговор, даже диалект, всегда завораживали Марго. Впрочем, возможно, таким образом он просто напоминал о том, что ей тоже предстоит овладеть этим мастерством.
— Но мне казалось, что такие караваны уже в прошлом? То есть я читала где-то, что к тысяча восемьсот восемьдесят пятому году или что-то около того весь континент был уже заселен.
Малькольм только покачал головой.
— Так, да не совсем. Не шибко доверяйте книжкам, мэм, если не хотите попасть впросак. Дайте мне объяснить кой-чего, мэм. Вот тута, на месте Денвера, еще в пятьдесят девятом ничего не было, кроме бумажных планов. А потом возьми да случись лихорадка Пайк-Пика; кстати, по какому поводу, а?
Марго сосредоточенно нахмурилась, потом лицо ее просветлело.
— Золото! Золотая лихорадка пятьдесят девятого года.
— Отлично, — усмехнулся Малькольм. — Вот разве что никто ничего так и не нашел. Шахтеры — те так вовсе обозвали это величайшим обманом за всю историю, вот оно как, собрали манатки и подались отсюда. Все, да не совсем. Те, кто поопытнее, кто повыкопал уже жилы в Джорджии и Калифорнии, те остались. Увидели, значит, те же признаки, что тогда. Так вот, значит, остались они и уже в шестидесятом напали на жилы. Ну и, само собой, вышла новая лихорадка. — Он снова усмехнулся.
— Да, но какое это имеет отношение вот к этому, — она махнула рукой в сторону фургонов.
— Ну-у, это уж совсем другая история, верно? Есть еще клочки земли там и сям, не поделенные промеж землевладельцев. — Он понизил голос до почти неслышного шепота. — Если точнее, после тысяча восемьсот девяностого года площадь земли, отошедшей в частную собственность, увеличилась в четыре раза, хотя никакими официальными сделками это не сопровождалось. Эту тему вообще поднимать не рекомендуется — табу. — Он снова повысил голос. — Гляньте-ка внимательно, чего лежит в ихних фургонах. И чего не лежит.
Еще один урок, даже во время этого совершенно нешуточного дежурства, слежки за этим слизняком Фарли? Малькольм Мур всегда так уверен в себе, но насколько мягче всех мужчин, что знала она по своей прошлой жизни… Она внимательно разглядывала фургон за фургоном, пытаясь игнорировать неверные тени на брезентовых боковинах — отъезжающие проверяли свое снаряжение. Все, что она видела, — это уйму ружей и пистолетов, патронташи и коробки с патронами. Для охоты, наверное? Еще какие-то незнакомые ей снасти. Редкие грубо сколоченные предметы мебели…
— Ни одной женской вещи, — сказала она вслух. — Ни одного сундука для платья, ни одной маслобойки, никакой домашней посуды. И детей тоже нет. Эти мужчины не женаты. И никакого инвентаря для обработки земли, никакого домашнего скота, кроме волов и лошадей, впряженных в фургоны. Даже ни одной курицы-несушки, а уж их-то кудахтанье за милю слышно. И скажи на милость, ты слышишь цыплят?
Малькольм серьезно помотал головой.
— Я тоже.
— Очень даже неплохо, — одобрил ее Малькольм. — У тебя верный глаз — и слух тоже — на детали. Не забрасывай занятия с книгами, и из тебя выйдет чертовски классный разведчик времени.
Слава Богу, в темноте не было видно, как она покраснела.
— Вот эти, — продолжал Малькольм очень тихо, — закаленные первопроходцы, они всегда в пути. Они следуют за бизоньими стадами, добывая их на шкуры, на которые теперь, когда бизонов почти истребили, снова поднялся спрос.
Они проверяют все слухи о золоте, что нашли там или здесь. Они могут наниматься на ранчо батраками, даже гуртовщиками, хотя эта профессия уже почти вымерла, как бедные бизоны. А вот эта шайка, — он повернул голову Марго в сторону фургона, возглавлявшего караван, — направляется в Индейские Территории, и это так же точно, как то, что меня зовут Малькольм Мур.
— Индейские Территории? — эхом переспросила Марго.
— Позже их переименовывали несколько раз, но вся Оклахома возникла на них. Вот эти люди сотнями стекаются в помощь к Дэвиду Пейну, головорезу, возглавляющему отряд еще более отъявленных головорезов, ведущих войну с индейцами, которым отдали эти земли, даже с федеральным правительством.
— Куда делся твой акцент?
— Вот уж верно так верно, мэм, и спасибочки за напоминание.
— Выходит, — Марго сосредоточенно наморщила лоб, — эти люди собираются согнать индейцев, незаконно отобрав часть их земель?
— Йеп, мэм. Плохо дело, что и говорить. Но все тута считают, что давно пора прогнать нехристей и открыть Оклахому для «порядочного» народа, чтоб тот селился тута.
Марго вздрогнула, глядя на то, как эти мужчины укладывают свою одежду, проверяют оружие и все, что сочли необходимым взять с собой. Все остальное — узлы и целые ящики — было оставлено на обочине на растерзание любому желающему.
— Чем больше я узнаю историю, тем более жестокой она мне кажется. Эти люди собираются истреблять индейцев, словно бизонов, верно? Любого, кто только попадется им на их чертову мушку?