Это была правда.
— Звезды всегда более знамениты, чем те, кто их создает. Можно узнать, что ты делаешь в отеле «Ворон»?
— Приехала к тебе в гости.
— И давно ты здесь?
— Давным-давно, неделю, не помню точно. Мне хотелось за тобой понаблюдать. Я подумала, что забавно было бы нагнать на тебя суеверного страху.
— Суеверного? Ты хочешь сказать…
— Неужели ты ничего такого не чувствовал? Правда, сделала я не так уж много. Никаких тыкв со свечкой внутри, никаких саванов…
Я чуть не закричал от облегчения и ярости.
— Так это ты? Это ты разбила вазу и зеркало, это ты тут рыщешь по ночам и подглядываешь за мной…
— Вазу и зеркало я разбила, но по ночам не рыскала, в полной темноте я бы сюда не пришла, в этом доме и днем-то жутко.
— Да нет, рыскала и смотрела на меня в окошко извнутренней комнаты.
— Ничего подобного. Не было такого. Это, наверно, какое-то другое привидение.
— Нет, было. Кто-то был. Как ты проникла в дом?
— А ты не запираешь нижние окна, и, между прочим, напрасно.
Вот тут, пока я смотрел на нее, мне было видение. Словно лицо ее внезапно исчезло, стало дырой, и сквозь эту дыру я увидел змеиную голову, и зубы, и розовую пасть моего морского чудовища. Это длилось секунду. Вероятно, это было даже не видение, а мысль. Нервы у меня еще не успокоились. Я опять услышал шум моря, теперь уже громче. Но поскольку я не мог обвинить Розину в том, что она натравила на меня морское чудовище, я счел за благо об этом умолчать.
— Но зачем ты меня преследовала? И почему вдруг решила себя обнаружить?
— Я сегодня видела в деревне Лиззи Шерер.
— Да, она здесь была и уехала.
Но при чем это? Убей, не понимаю, какая тут связь.
— Неужели не понимаешь, Чарльз? Неужели забыл? Ну так я тебе напомню.
Розина положила ладони на стол и нагнулась ко мне. Ее длинные темно-лиловые ногти уставились на меня, как маленькие копья. Браслеты скребли по деревянному столу.
— Неужели забыл? Ты ведь обещал, что если когда-нибудь женишься, то женишься на мне.
Я снова почувствовал страх, холодный, сосущий, вторжение в мою жизнь чего-то непредвиденного и опасного. Раздражающе синие глаза Розины сверкали, искрились ее кольца. А сказала она чистую правду. Я ответил небрежным тоном:
— Разве? Я уже забыл. Наверно, был пьян. Во всяком случае, я не собираюсь жениться.
— Да? А еще ты обещал, что если решишь с кем-нибудь съехаться окончательно, так со мной.
Это, к сожалению, тоже была правда.
Розина улыбнулась. Зубы у нее не совсем ровные, длинные и белые, и в улыбке она иногда сводит нижние зубы с верхними, а губы оттягивает назад. Зрелище малопривлекательное.
— Ты не был пьян. И ты не забыл, Чарльз.
Я пытался сообразить, какой тактики держаться с этой опасной женщиной. Вот уж не ожидал, что она вновь появится в моей жизни. Но теперь, когда это случилось, я отдал должное ее стилю. Разбитая ваза, расколотое зеркало — все это было не зря. Но зачем эти напоминания именно сейчас, что послужило толчком? Ответ надо искать в ее словах о Лиззи, но я, к сожалению, не успел их обдумать. Если все дело в этом, может быть, сказать ей, что приезд Лиззи бессознательно предполагал, что она может стать для меня постоянной подругой жизни? Возможно. Думал ли я всерьез о том, чтобы жениться на Лиззи? Нет. Но запугивание Розины невыносимо, попросту нагло. Нет, лучше сразу выказать бескомпромиссную твердость.
— Ну, знаешь, хватит. Что именно я говорил — не помню, но то был эмоциональный вздор под влиянием минуты, и тебе это отлично известно. Так себя не связывают, и я не связан. Никакое это было не обещание, просто слова.
— Обещания и есть слова. Ты связан, Чарльз. Связан. — Она повторила это слово тихо, проникновенно.
— Розина, не болтай глупостей. Мало ли что говорят в любовном угаре. Ну, если хочешь, можно сказать по-другому: да, я обещал, но нарушу обещание, как только найду нужным, все так делают.
— Так ты на ней женишься?
— На ком? Ты что имеешь в виду? Ты про Лиззи?
— Так это правда?
— Нет, конечно. Я на ней не женюсь…
— Так ты на ней не женишься?
— Розина, отстань от меня. И с чего это тебе взбрело в голову?
— Ну, это просто. — Розина щелкнула пальцами. — Она сама раззвонила. Всем и каждому сообщила, что ты без конца делаешь ей предложение.
Этому я, конечно, не поверил.
А Розина продолжала:
— Гилберт Опиан изо всех сил сколачивает против тебя некую клику. Очень весело, все в восторге.
Гилберт — вот кто всему виной.
— А ты скорее всего и не знал, что Лиззи живет с Гилбертом. Еще один сюрприз. Кроме тебя, все знали. Если тебя не интересует, с кем она живет, значит, ты не интересуешься ею достаточно для того, чтобы на ней жениться.
— Да не собираюсь я на ней жениться.
— Ты уже сказал это два раза.
— То есть я… Ох, Розина, уйди. И они не любовники.
— Ты в это веришь?
— То есть я поступлю так, как захочу.
— С кем жила я, это ты всегда знал.
— Не обольщайся. Мне решительно все равно, чем ты занимаешься и с кем живешь, лишь бы ко мне не приближалась. Марш отсюда.
Розина не сдвинулась с места, только протянула руку через стол и длинным острым ногтем среднего пальца коснулась рукава моей рубашки.
А потом я почувствовал, ее ноготь вонзился мне в руку. Я не вздрогнул, не шелохнулся.