— Ерунда.
— Ага… — Луис мечтал только о том, чтобы уснуть и перестать думать.
— Задумайся над вероятностью, Луис, — кзин только теперь до конца все понял, и челюсть его от удивления отвисла. Только после долгой паузы он сумел выдавить: — Нет, это невозможно.
— Ага… — повторил. Луис.
— Она не была бы здесь с нами. Нессу никогда не удалось бы ее найти. Она осталась бы на Земле.
Ударила очередная молния, освещая длинный крутящийся туннель. Тонкая прямая линия указывала след скутера Тилы, а сам скутер уже исчез вдали.
— И прежде всего, мы никогда не попали бы в катастрофу!
— Именно над этим я сейчас и думаю.
— Может, лучше подумать, как спасти ей жизнь?
Луис кивнул головой. Без лишней спешки он нажал кнопку вызова Несса — кзин никогда бы этого не сделал.
Кукольник ответил почти сразу, как будто все время ждал сигнала. Луис с удивлением заметил, что кзин не выключил свой интерком. Он коротко рассказал Нессу, что произошло.
— Похоже, мы оба были неправы в отношении Тилы, — констатировал кукольник.
— Вот именно.
— Она летит на форсаже, а его невозможно включить ударом головы. Собственно, его вообще невозможно включить случайно.
— А как это делается? — спросил Луис. Когда кукольник показал ему, он буркнул: — Она могла сунуть туда палец просто из любопытства.
— В самом деле?
— Что мы теперь можем сделать? — вмешался Говорящий.
— Дайте мне знать, когда она придет в себя, — сказал Несс. — Я покажу ей, как уменьшить скорость, и она вернется к нам.
— А пока?
— Пока мы можем только ждать. Существует опасность перегрузки двигателя, однако, пока она летит, скутер сам будет огибать препятствия и наверняка нигде не разобьется. Она удаляется от нас со скоростью четыре Маха. Единственное, чего следует опасаться — это аноксии, но я уверен, что ей ничего не грозит.
— Почему? Ведь аноксия может привести к повреждению мозга.
— Для этого Тила слишком удачлива, — ответил кукольник.
18. СЛУЧАЙНОСТИ ТИЛЫ БРАУН
Была глубокая ночь, когда они, наконец, оказались по другую сторону Глаза. Они не видели ни одной звезды, но сквозь немногочисленные просветы в облаках время от времени до них доходил голубой отблеск Арки Неба.
— Я передумал, — сказал Говорящий с Животными. — Если хочешь, Несс, можешь к нам вернуться.
— Хочу, — сказал кукольник.
— Нам нужен твой образ мыслей. Однако знай: я никогда не забуду, что твоя раса сделала с моей.
— Я вовсе не собираюсь вмешиваться в твою память.
— Я вовсе не собираюсь вмешиваться в твою память.
Луис едва обратил внимание на эту победу практичности над гордостью, разума над ксенофобией. Он смотрел по сторонам, выискивая инверсионный след, оставленный скутером Тилы, но нигде не мог его найти.
Тила по-прежнему была без сознания. Один раз ее голова слегка шевельнулась, но Луису, несмотря на многочисленные попытки, не удалось добиться ничего большего.
— Мы ошибались относительно нее, — сказал Несс. — Не пойму только, почему? Почему наша экспедиция закончилась катастрофой, если ее везение так велико?
— То же самое я говорил Луису!
— Однако, если ее счастье не имеет никакой силы, — продолжал кукольник, — то как объяснить включение форсажа? Я считаю, что был прав с самого начала: у Тилы Браун есть везение, которое нужно рассматривать в категориях наследственных психических способностей.
— В таком случае, почему тебе удалось ее завербовать? Почему «Лгун» потерпел катастрофу? Ответь-ка!
— Успокойтесь, — попробовал остановить их Луис, но они не обратили на него внимания.
— Вероятно, ее счастье действует не всегда, — сказал Несс.
— Если бы оно подвело хоть раз, она была бы мертва.
— Если бы она была мертва или ранена, я не взял бы ее в путешествие. Нужно оставить немного места и случайности. Не забывай, Говорящий, что теория вероятности признает существование случая.
— Но не колдовства. Я никогда не поверю в наследственное счастье.
— Придется, — просто сказал Луис, и на этот раз его услышали. Он мог говорить дальше. — Я должен был понять это гораздо раньше. Не потому, что ее обходили все несчастья. Я имею в виду разные мелочи, некоторые свойства ее личности. Ей действительно везет, Говорящий, можешь поверить.
— Луис, как ты можешь говорить такой вздор?
— С ней никогда не случалось ничего плохого. Никогда.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Она знала все о наслаждении, но ничего о боли. Помнишь, что она сказала, когда тебя атаковали солнечники? Спросила, видишь ли ты. «Я ослеп», — ответил ты, а она на это: «Но ты ВИДИШЬ?» Она не поверила тебе. Или сразу после катастрофы: она пыталась босиком пройти по дымящейся лаве.
— Просто она не слишком умна, Луис.
— Ненис, совсем наоборот! Просто она не знает, что такое боль! Когда она обожгла себе подошвы, то сбежала вниз по поверхности в тысячу раз более скользкой, чем лед, и не упала! Впрочем, эти подробности ни к чему. Достаточно увидеть, как она ходит. Такое впечатление, что она в любую минуту может упасть. Но не падает, не разбивает себе локтей, ничего не роняет и не разливает. Она никогда этого не делала, просто не знала, что это возможно, понимаешь? Ей вовсе не нужно быть ловкой и аккуратной.
— У созданий, отличных от людей, то, о чем ты говоришь, вовсе не было бы таким очевидным, — с сомнением сказал кзин. — Я верю тебе на слово, Луис. Но как мне поверить в наследственное счастье?