— А ведь грязное знание принесла сестра Мирдль… — одна из послушниц осторожно подпитала своей благостью расслабившееся в неге от схлынувшей боли существо, бережно напоила свежим берёзовым соком, что неустанно таскала одна из здешних уцелевших нимф.
— Не то говоришь, Карина, — брат Фелер получил успокаивающий знак от своего парня с той стороны реки, и вновь опустил взор.
— Не то говоришь, Карина, — брат Фелер получил успокаивающий знак от своего парня с той стороны реки, и вновь опустил взор. — Сестра Мирдль принесла Силу — это верно. Только вот, воспользовались ею наши братья и сёстры во Хранителе так, как лично мне и в дурном сне не привиделось бы.
Целительница напоследок придирчиво осмотрела задремавшего духа, осторожно погладила его и передала на руки прихрамывающего лесного воителя с залепленной листвяным компрессом боком. Проследила взглядом, как тот шкандыбая отнёс малыша здешней дриаде, и неодобрительно покачала головой.
— И всё же, брат мой — дурное дело сотворили, как ни крути… — Карина устало потянулась, потёрла ноющую поясницу и тут же склонилась над пострадавшей мордашкой потешного лесного дудошника, что даже сейчас не выпускал из лапок свою сопилку и с надеждой смотрел на молодую жрицу пустыми впадинами лопнувших от незримого пламени глазниц.
Брат Фелер вздохнул и помассажировал сестре Стефании плечи — целительница если не собралась загнать себя работой в гроб, то уже весьма и весьма оказалась к тому близка. Но спуску не давала ни своим ученицами, ни тем более себе.
— Ну представь себе, сестра, что кузнец отковал клинок. Он может стать мечом в руках обороняющего землю от орков солдата — или оружием грабителя. Острой сталью в руке паладина, защищающего вдов и сирот — или же кинжалом в руке отцеубийцы. Как кто распорядится… но кузнец тут ни при чём.
— А всё же, она не только догадывалась, к чему могут привести открывшиеся ей таинства Силы Жизни — и даже чуть ли не в открытую подталкивала к тому не слишком разборчивых в средствах адептов, — сестра Стефания замолчала, поджав губы по своей привычке, и осторожно принялась выдавливать гной из обожжённой лапы глухо порыкивающей медведицы. — Потерпи, дорогуша… вот и всё. Теперь компресс из листьев подорожника, и до завтра заживёт. И не вздумай вылизывать — а то я тебя знаю.
От её усталого и тем не менее не потерявшего несомненно ласковые интонации воркования брат Фелер угрюмо улыбнулся. Да, церковь Хранителя уже не та, что раньше — мало осталось среди жрецов и воинов чистых душ. И наверное, права была сестра Мирдль, собираясь выжечь язву калёным железом… о, а вот и она сама, легка на помине.
Тень под притихшей согнутой вербой сгустилась на миг, и из неё шагнула красивая, до сих пор необычного диковатого облика молодая женщина. Не рассчитала чуть, влетела по инерции в сонную воду, разгоняя по ней круги и сонных лягушек.
— А, чтоб твои дети телевизора боялись! — беззлобно ругнулась она и выскочила на берег. Раздосадованно вытрясла из сандалий воду и тину, огляделась. Зашлёпала и зачавкала сюда, на ходу доставая из широкого рукава рясы растрёпанную книгу.
— Сестра, посмотри — кажется, я нашла нечто особенное. Да и ты, брат Фелер…
Паладин заинтересованно приблизился, заглянул через плечо сестры Стефании, что испачканным в листвяном эликсире пальцем водила по строкам древнего святого писания, меж которых бисерными буквами теснились слова пометок и ещё чьи-то старые и полустёршиеся замечания. Это было послание к неофитам из проповеди-на-холме, причём куда старше даже самых старых из известных вариантов.
— Но послушайте, это же чёрт знает что такое! — жрица в сердцах всплеснула руками, едва не выколов брату Фелеру глаз. — В современных текстах всё переиначено — но так тонко, что если не знать, то и внимания не обратишь. Вон, как раз те замечания да поправки и есть почти наш, современный вариант… кто ж такой наглый оказался?
Мирдль едва не ответила. Уж личный знак древнего демона чернокнижья — Томаса Аквилонского — она в подземельях приметила не на одной потемневшей от времени книге. И лучше бы никому не знать о том.
Забыть, не подпитывая вниманием и ненавистью всё норовящий никак не угомониться дух величайшего из чёрных колдунов прошлого.
А сестра Стефания, перелистнула несколько страниц, вчиталась, и на её глазах высохли даже слёзы. Чуден, чуден и сладок свет истины… жаль только, что в середине книги точно так же дюжины страниц не хватает — всё та же таинственная тринадцатая глава…
На покрытое коркой запёкшейся крови лицо маркиза Делоржа набежала тень. Он проследил взглядом красных от ветра глаз, как потерявшую сознание худенькую девчонку унесли к целителю, и отвернулся. Позволил собеседникам увлечь себя от распахнутых ворот на стену и только тут продолжил разговор.
— Вот так, граф… город и замок мы не удержали. Не знаю, какой силой обладают нынче проклятия паладинов церкви, но мои люди взрывались изнутри, разлетаясь в ошметья кровавой слизи.
Повелитель Семигорья подавленно молчал, и по его склонившемуся лицу сбегали не слёзы, но морщины. Удар, который утром нанесла святая церковь Хранителя, оказался куда более страшен, нежели беззвучно сотрясший мирозданье позапрошлой ночью. И вот теперь в горный замок примчался окровавленный маркиз с парой шатающихся от усталости солдат — да целители пользуют сейчас его десятилетнюю дочь, что отец успел подхватить на бешеном скаку и унести прочь из родового гнезда.