— Ответь мне, Хранительница — мы, люди, всегда убиваем то, что действительно любим?
Айси не ответила. По крайней мере вслух. Лишь отвернулась в сторону, да отчего-то потемнели воспоминанием её голубые безмятежные глаза. Она помолчала некоторое время, диковинным образом расплываясь в мутнеющем взоре парня, затем дёрнула плечиком.
— Я могла бы заглянуть за Зеркало, даже помочь… но пусть всё идёт свим чередом. Либо ты, Айлекс, идиот каких свет не видывал — либо твоя надежда сбудется.
В хриплом ответном смехе уже мало было человеческого, и всё же Айси смирно сидела на своём валуне. И лишь зачем-то судорожно вцепившиеся в длинные локоны руки выдавали её волнение…
Поверхность озера заволновалась, затем вскипела серебристо-белыми барашками. И всплеском, столбом вставших брызг посредине объявилась Мирдль. Запалённая, жадно хватающая ртом воздух, она пошатнулась, хватаясь одною рукой за что-то невидимое, а другой отталкивая вцепившуюся в неё грозную тень. Стала медленно погружаться обратно, но всё же каким-то неимоверным усилием вцепилась в эту сторону бытия, шагнула на пределе сил — и прочно утвердилась на поверхности в испуге словно затвердевшего озера.
Замерла неподвижно, вытянувшись всем телом навстречу утренней заре, и лишь роняла капельки воды крохотными, на миг вспыхивающими алмазами.
Против воли, заинтересованно приглядывающаяся Айси залюбовалась ею, застывшей гордо и величественно. Да, из такой вышла бы неплохая хранительница… может, и в самом деле, передать ей дела? Удрать в тёплые низины, водить хороводы вокруг вечно зелёного Прадуба, а ночами у костра рассказывать молодым сказки и позволить какому-нибудь парню положить на себя глаз…
Эх-х! Да нет, коль взялась уж, надо нести свою ношу до конца…
Мирдль улыбнулась, наконец осознав себя всю — и здесь. Разом вошло в неё тонкое тепло осеннего солнца, необжигающая прохлада утра и взволнованный перестук двух… нет — уже трёх сердец.
— А вот и я. Не ждали? А я всё-таки решила вернуться, дурёха — и теперь ни за что не отправите обратно, — она всё же осмелилась и открыла глаза.
.. нет — уже трёх сердец.
— А вот и я. Не ждали? А я всё-таки решила вернуться, дурёха — и теперь ни за что не отправите обратно, — она всё же осмелилась и открыла глаза. — Я ведь приняла Силу Жизни. А она — меня!
От её измученной улыбки-сквозь-слёзы хотелось смеяться и плакать одновременно. Равно как и от того, что вместо прежнего знака Хранителя меж двух прелестных холмиков грудей теперь висел истекающий неярким изумрудным светом резной листик амулета. Рябина? Это надо будет обдумать…
Хранительница жизни. Отныне — и навсегда.
Айлекс осторожно прикоснулся к атласной коже плеча.
— Живая. И даже тёплая, — уже немного пришедшая в себя Мирдль кивнула в полном согласии с его словами и тут же проворно забралась на руки. Обняла за шею, осторожно заглянула в синие глаза.
— Унеси меня, мой милый, за бескрайние леса…
И тихо захохотавшая от облегчения Айси едва не свалилась со своего камня.
— Ну вот, опять милуются… — с брезгливой интонацией заядлой базарной торговки проворчала она.
Фея огляделась, демонстративно не обращая внимания на целующуюся парочку. Потянулась рукой куда-то в воздух, ухватила что-то видное только ей, потянула — и в ладони её оказались трепыхающийся и сыплющий от негодования искорками серебристый дракошка да обалдевшая от такого с собой обращения цветочная фея. Ободряюще улыбнувшись им, хранительница рек и озёр в несколько шагов своей умопомрачительной походкой пересекла водную гладь, словно шла по сияющему паркету гостиной.
Легонько дохнула весенней свежестью на заливисто хохочущего дракончика в своей ладони. И с размаху пришлёпнула его на своё законное место — на предплечье Айлекса. Затем прыгающую от восторга малышку Мирдль — на такое же место у её большой тёзки.
— Присмотрите там за ними… — деланно сердито фыркнула фея, и уж вовсе не людям.
Миг-другой с лёгкой туманной улыбкой она полюбовалась на ничуть не прервавшую своего занятия парочку, затем с сожалением растащила их за уши. Выждав некоторое время, пока в синих и зелёных глазах слегка рассеется сладкий хмель, Айси шепнула, что теперь у Мирдль там — она указала глазами где — всё в порядке.
— Но если вы, злодеи, первого малыша или малышку не отдадите на воспитание мне, я не знаю, что с вами сделаю! — завидя, что этих двоих такие перспективы ничуть не испугали, фея только махнула на них рукой.
Отошла в сторонку. Подумала, подобрала с мелкой прибрежной гальки два позабытых клинка. Посмотрела внимательно, и в глазах девы мелькнула шаловливая искорка. Айси оглянулась на опять потерявшую интерес ко всему окружающему парочку (о Хранитель — и как же у них губы не опухнут?), подошла к скале. И в нишу, где ещё сохранились высохшие и порыжевшие еловые ветки с прошлого раза, уложила рядом шипящие друг на друга светлый меч и тёмную шпагу.
Подумала чуть, затем переложила, скрестив мгновенно утихомирившуюся пару, и умиротворённо кивнула.
— Хм-м, Свет и Тьма рождают Хаос? Тогда, к весне от этих клинков заведутся замечательные кинжальчики… — он шаловливо хихикнула и подняла взор, покосилась завистливо на нежно шепчущих что-то друг другу Мирдль с Айлексом. Затем вздохнула и, лукаво глядя куда-то вверх, тихо пообещала волнующим голоском. — Ну, Хранитель, не дам я тебе поспать нынешней ночью! Да и в следующие лет десять тоже. Хватит уж, навоевался.