Гномы, исполняя волю короля Грабедора, расселялись по Фенаде, обосновывались небольшими общинами в городах и богатых поселениях у пересечений торговых путей, устраивали мастерские, торговые склады и лавки. По замыслу короля-под-горой со временем гномьи общины должны были врасти в общефенадскую жизнь, стать привычной, неотъемлемой частью жизни, их первоклассные товары — завоевать прочные позиции в торговле. Королевским чиновникам Гратидиан велел защищать нелюдей и в любом конфликте стараться принять их сторону.
Но Грабедор, понадеявшись на покровительство фенадского короля, не учитывал тех, чьи интересы окажутся ущемлены. Фенадские ремесленники испугались разорения более удачливыми конкурентами; сеньоры — во-первых, обнаружили у себя под носом богатые общины, не подчиняющиеся их власти, во-вторых, потеряли значительную часть торговли продовольствием; местные купцы — также лишились своей роли посредников между сеньорами и королевством-под-горой.
Словом, когда в назначенный день едва ли не по всей стране прозвучал призыв: «Бей гномов!» — семена мятежа упали на благодатную почву, тем более, что невесть почему непременно находилась дармовая выпивка для «патриотов»… Малочисленные общины нелюдей одновременно подверглись нападению, сопротивление, оказываемое гномами, только подогрело страсти… Первые, стихийные, атаки — скорее, просто пьяные выходки — гномам удалось отбить, в конце концов, они не забывали, что пришли в Фенаду чужаками и были готовы к драке… Нелюди сплотились и дали отпор «патриотически настроенным гражданам», пролилась первая кровь. Тогда во главе погромщиков стали вооруженные люди сеньоров, желающим раздавали оружие — «не эти гномьи железяки, а наше доброе фенадское оружие». Когда гномам пришлось иметь дело с латниками, события приняли иной оборот — поселения и мастерские нелюдей запылали повсюду.
Разумеется, больше всего гномов обосновалось в столице королевства, но именно там сопротивление нелюдей удалось сломить скорее — в столицу сошлись несколько графов (в основном, их южных областей, так как на севере у господ хватало забот с гномами в собственных владениях) со своими дружинами. Отрядив некоторое количество латников в помощь пьяным «патриотам», графы повели основную часть войска на приступ дворца. Королевские стрелки, охранявшие резиденцию Гратидиана, частью были перебиты, а частью разбежались. Сбежавшимся на шум горожанам, объясняли строго и внушительно:
— Разве не знаете, что наш король — первый друг и заступник нелюдям? Не знаете, что король свернул с верного пути? Лучшие из сеньоров желают вразумить его, а потому явились во дворец поговорить с Гратидианом.
Сбежавшимся на шум горожанам, объясняли строго и внушительно:
— Разве не знаете, что наш король — первый друг и заступник нелюдям? Не знаете, что король свернул с верного пути? Лучшие из сеньоров желают вразумить его, а потому явились во дворец поговорить с Гратидианом. Кто же, как не господа рыцари, напомнит его величеству о долге?
Тем временем вооруженные люди сеньоров, гремя оружием и доспехами, обыскивали покои, крича: «Где предатель?! Подать его сюда!!!» Чем менее уверены были южные сеньоры в собственном деле, чем больше боялись возмездия в случае неуспеха — тем большую жестокость были готовы проявить в расправе с Гратидианом и гномами. Жестокость — непременная спутница страха.
Когда случилось нападение, Гратидиан спал. Накануне он выпил лишнего — в последнее время он частенько напивался, чтобы заглушить собственные тревоги. Снился королю покойный отец. С ног до головы закованный в доспехи из гномьей стали, родитель надвигался на Гратидиана, приговаривая: «Ты что же, сынок, с нелюдями дружбу водишь? Разве такому я тебя учил? Я с нелюдями всю жизнь сражался, королевство отстоял и увеличил, чтобы тебе, олуху приличное наследство оставить, а ты что же? Что же ты, предатель?» Гратидиан во сне чувствовал себя бессильным и слабым, он отступал перед призраком, грохочущим латами, пятился. Потом споткнулся — но встать уже не смог, пополз, елозя задом по каменным плитам, быстро-быстро перебирая руками и ногами… но грозный старик не отставал, шагал следом. «Видно, плохо я тебя в детстве учил, — приговаривал, — мало, выходит, разума вколачивал! Ну, ничего, и теперь не поздно, болван, тебе отцовскую науку припомнить». И призрак расстегивал пояс — тяжелый, набранный из стальных пластин с серебряной гравировкой, с кольцами для ножен…
Когда под окнами раздались вопли и звон оружия, Гратидиан принял это за продолжение сна, заорал и вскочил в постели, обливаясь потом. Но лязг оружия и крики не прекратились с пробуждением. Все еще слабо соображая, король поспешно напялил одежду, натянул сапоги и кинулся к окну. Во дворе вооруженные люди, у распахнутых настежь ворот Гратидиан с ужасом увидел заколотых солдат из дворцовой охраны. Метнулся к стене, где висел меч, вырвал из ножен клинок и поспешил в коридор, а на парадной лестнице уже топали, звеня шпорами… Гратидиан побежал в противоположную сторону, туда, где «черная лестница» для слуг… По дороге попался растерянный латник: «Ваше величество, что же…»