— Что одна марка! — важно заявил седой гном, возглавляющий посольство. — Вся Фенада открыта нашим воинам, Ваше величество, давайте говорить без обиняков: мы нуждаемся в стрелках, и готовы оказать вам взамен любую помощь, исключая присылку войска. Последний поход был тяжелым, мы потеряли немало бойцов.
— Я наслышан о вашей неудаче в Малых горах, — Трельвеллин не стал оскорблять послов насмешкой, постарался говорить серьезно и сочувственно.
— Зато вся Фенада открыта нам, а личная армия Гравелина Серебро стоит на южных рубежах королевства. Ваше величество, вы обещали принять участие в нашей войне на востоке, если Гравелин пойдет в поход. Он…
— Я говорил, что соглашусь, если Серебро возглавит армию. Этого не произошло, — Трельвеллин задумчиво потеребил бородку. — Но нынче не время для раздоров. Я отправлю… пожалуй… пожалуй, три сотни отборных стрелков. Взамен мне потребуются доспехи и оружие. И ваши кузнецы. Я не прошу армию, но кузнецы мне будут нужны здесь, на месте.
Трельвеллин встал с трона и закончил не допускающим возражения тоном:
— Сейчас нет времени для торга, похвальбы и взаимных попреков.
И ваши кузнецы. Я не прошу армию, но кузнецы мне будут нужны здесь, на месте.
Трельвеллин встал с трона и закончил не допускающим возражения тоном:
— Сейчас нет времени для торга, похвальбы и взаимных попреков. Мир стоит на пороге большой войны и следует проявить мудрость. Вы отправитесь к брату Грабедору, сопровождаемые тремя сотнями стрелков. Взамен жду не меньше трех тысяч полных доспехов и достаточное количество кузнецов, чтобы подогнать снаряжение на месте и ремонтировать то, что будет повреждено. А уж повреждений будет немало!
И Трельвеллин, покинул зал, взмахнув напоследок алым плащом… порыв ветра, поднятого этим движением, колыхнул длинные бороды послов.
* * *
Постоялого двора в деревне не оказалось. К услугам проезжих была харчевня, к которой предприимчивый хозяин пристроил сарай. В сарай пускали переночевать «за грош с рыла, а кому не нравится — дальше по тракту город, там и постоялый двор, и кабак с девками. Даже музыканты иногда играют», так объяснил хозяин. Владелец закованного в кандалы юноши, не задумываясь, согласился. Конец цепи он намотал на торчащую из стены скобу в углу, а сам уселся неподалеку за стол.
Хозяин харчевни не спеша принес и поставил на стол ужин — две миски с дымящейся похлебкой, одну человечек в камзоле со споротым гербом отнес невольнику — тот с жадностью принялся хлебать, обжигаясь горячим варевом. Миску он держал обеими руками, так что каждый глоток сопровождался звоном кандалов. Его повелитель с любопытством поглядывал на юнца, неторопливо помешивая ложкой свою порцию. Потом ухмыльнулся собственным мыслям и принялся за еду. Заведение было почти пустым, ибо обычную клиентуру здесь составляли крестьяне, а они нынче заняты уборкой урожая.
Хлопнула дверь, в харчевню ввалились двое здоровенных парней — должно быть местные. Парни были рослые, очень крепкие на вид — у таких и после трудового дня еще доставало сил на нехитрые развлечения. Парни заказали по кружке пива и расположились за столом в центре зала. Прихлебывая мелкими глотками (экономили, должно быть), здоровяки оглядывались по сторонам, бесцеремонно оценивая гостей. Закованный в цепи невольник привлек их внимание почти мгновенно. Один из парней что-то шепнул приятелю, тот кивнул… оба поднялись и неторопливо двинулись в угол. Узник заподозрил неладное и принялся хлебать быстрее, словно опасался, что отберут миску.
Первый парень ткнул башмаком в дно посуды, так что похлебка облила беднягу с головы до ног, другой тут же пнул жертву в живот. Невольник согнулся, повалился на пол и захрипел, подавившись горячей жидкостью. Мучители заржали. Им так понравилась собственная выходка, что оба счастливо засмеялись, указывая друг дружке распростертого на полу юношу. Увлеченные забавой, парни не заметили, что хозяин узника покинул стол и подошел к ним.
— Вы что же, мастера почтенные , — тихо произнес коротышка голосом, совершенно далеким от почтительности, — супчик-то разливаете? Я за него хозяину уплатил, а вы разливаете. Нехорошо.
С минуту длилось молчание. Немногочисленные посетители за столами тоже смолкли, только хрипел и отхаркивался на полу пленник, позвякивая цепью. Наконец один из веселых парней ответил:
— А чего? Он уже нажрался, хватит.
— Вали отсюда, дядя, за свой стол, — поддержал другой, — а то и тебе накостыляем.
— Ну, как скажете, почтенные… — протянул коротышка и будто бы в самом деле двинулся прочь.
Парни расслабились. Вдруг человечек, стоявший к ним уже вполоборота, резко въехал локтем в пах тому, что оказался ближе. Верзила — так же резко — согнулся пополам, а коротышка с неожиданной силой пихнул его к приятелю, так что парень впечатал макушку в чужой живот.
Второй со стоном отшатнулся — и тут противник треснул его кулаком в челюсть. Хотя габариты нападавшего не вызывали почтения, удар свалил здоровяка на пол. А человечек развернулся к первому, все еще не пришедшему в себя, весельчаку. Левой рукой они ухватил парня за волосы, удерживая в согнутом положении (иначе бы ему, пожалуй, и не достать), а правой — быстро-быстро принялся колотить в лицо. Избиение продолжалось не больше десяти секунд. Затем человек в камзоле разжал руку, его жертва, обливаясь кровью, рухнула на пол. Покатилась кружка, оставляя длинную темную лужицу с клочками пены… Тут только второй поднялся на четвереньки… и замер — перед его носом покачивалось острие кинжала. Приблизилось… чуть надавило щеку — кожа подалась под бритвенно-острым клинком…
— Пшли вон! — коротко приказал странник, сопровождая слова взмахом кинжала.