Уже через несколько дней после начала осады осажденные послали парламентеров с гунгиллиными ветвями — они просили мира или хотя бы позволения отправить из города часть беженцев. На сей раз Ингви был неумолим — он заявил, что уже позволил жителям юга покинуть крепости и поселки, так что теперь готов выпустить либо всех (но с условием оставить все ценное имущество, а также отдать знамена), либо продолжать осаду. Впрочем, заметил демон, он понимает, что виной всему — не гонзорские обыватели и дворяне, а молодой император, необдуманно натравивший на Альду убийц. Он, Ингви, согласен пропустить гонца от осажденных к Алекиану, даже добавит к их просьбам о помощи собственные предложения о мире. Да-да, мир — все, что ему, королю Альдийскому, нужно. Он был вынужден — в ответ на злодейские покушения наймитов Алекиана — выступить в этот поход… И пусть гонец поторопится, поскольку ему, королю Альдийскому, трудно сдерживать орков, мечтающих о новой Великой войне!
* * *
Потрепанная кавалерия, выйдя из боя, собралась под знаменем с белым драконом. Бельвар Андрухский, подъезжая к Гезнуру, с лязгом вдвинул меч в ножны.
— Да, ваше величество, — пробормотал герцог, прислушиваясь к удаляющейся барабанной дроби, — я уж думал, нам конец… Когда пришел сигнал к отходу, мои люди уже готовы были… ну… не дожидаясь сигнала…
— Да, — кивнул Гезнур, не поворачивая головы. Он наблюдал за продвижением мертвых солдат. — Я видел. Наша конница держалась отлично. Но у Алекиана больше рыцарей… Однако теперь, когда наши кавалеристы измотали их как следует, имперцы не смогут противостоять войску Могнака. Глядите — и на флангах наши наемники одолевают!
— Кстати, ваше величество, все хотел спросить, — Бельвар сдвинул на груди промокшие насквозь складки плаща с андрухским гербом.
Одежда была густо заляпана кровью и рассечена, в разрезах мелькали помятые доспехи, герцогу сегодня крепко досталось. — А почему вы не носите короны, гербов и прочего?
Гезнур оглянулся и смерил взглядом истрепанный наряд собеседника. Сам король надел простой сине-зеленый як, напоминающий наряд воина королевской гвардии Гевы.
— А что? Разве на мне не цвета Гевы? Видите ли, ваша светлость, я не желаю превращаться в ходячую мишень. К тому же, если со мной что-то случится, вы все будете знать, что лишились главнокомандующего и, чего доброго, решите, что шансов больше нет… А так…
Где-то над имперским обозом сверкнула молния, пророкотал гром. По небу неслись черные тучи…
— Братец Адорик, — продолжил Гезнур, — сам бросился в схватку, даже без шлема, говорят. Да, он победил, но что толку? Гева едва не погибла, несмотря на победу… — снова громыхнуло, дождь обрушился отвесным потоком. — Смотрите, имперцы возвращаются! Смотрите! Кавалерию к бою!
— Прикажете поддержать колдунов? — без малейшего энтузиазма осведомился герцог.
— Нет, подождем…
Воины Алекиана тесной сплоченной массой надвинулись на медленно наступающих некромантов. Брат маршал снова поднял меч. Смерил взглядом расстояние, отделяющее от врага, и принялся раскручивать тяжелый клинок. По его латам и по доспехам следующих за ним магиков пробегали мелкие искорки — зачарованная сталь реагировала на струи дождя, обрушивающиеся на нее. Когда первый ряд ревущих имперцев выступил из серой пелены дождя, огромный меч обрушился на них, разметал и расшвырял, но следующие упрямо шли и шли — прямо по корчащимся в грязи телам умирающих товарищей. Лезвие двуручного меча возвратилось, завершив круг, и снова проделало брешь в имперских рядах, но справа и слева воины продолжали движение, охватывая маршала, вращающего свое страшное оружие. Барабаны отбили новый такт, зомби остановились и занесли алебарды, магики за спиной маршала чуть расступились, чтобы образовалось пространство для замаха, клин утратил четкость очертаний… Вот имперцы надвинулись на черных воинов, те взмахнули оружием… звон и лязг тут же перекрыли барабанный бой.
Имперцы с воплями бросались на черный строй, на них обрушивались лезвия алебард, мертвые солдаты невозмутимо получали и наносили удары, и падали, копошились в грязи, их оттаскивали в сторону, рубили на куски, а куски корчились, судорожно вздрагивали… Черный строй сжимался, зомби отступали под яростным напором… пятились, огрызаясь сталью и заклинаниями, магики… только маршал неутомимо вращал меч, обрушивал на подступающих имперцев, крушил, рубил, опрокидывал. Рукоять раскалялась в ладонях — некромант чувствовал жар даже сквозь стальные перчатки, но, стиснув зубы, крутил меч, который, казалось, с каждым оборотом становился все тяжелей.
Имперцы лезли и лезли на черный строй сплошной массой, падали один за другим, но задние продолжали напирать, словно не замечая, что шагают по трупам. Магики, отбиваясь, орали грязные проклятия и сперва сыпали заклятиями, но поток атакующих не иссякал, запас магия в амулетах истощился, белесые матовые искры, вспыхивающие при ударах по зачарованным доспехам, делались бледней и бледней, и шеренги неупокоенных — все более редкими. Сержанты отбили новый ритм, зомби еще перестроились, часть черных солдат, развернувшись образовала задний ряд, замкнувший боевой порядок, а имперцы справа и слева обтекали медленно уменьшающийся треугольник могнакских воинов… Смыкались позади армии мертвых и шли — туда, где над опрокинутыми башнями в центре обвисло тряпкой знамя с белым драконом.