— Пятьдесят долларов, — проскрипел он сквозь зубы (видимо, чтобы не утратить состояние просветления). — Не считая чаевых.
Мерги хмыкнула и совершила двойное сальто вперед с места с последующим запрыгом на спину верблюда.
— Бесплатно, — сказала она. — Сдачу можете оставить себе.
Йог-программист смиренно шлепнулся оземь. Мергиона уже решила, что арсенал фокусов исчерпан, но тут он снова подал голос:
— А еще я знаю много старинных мифов и преданий! И сокровенных знаний.
— Да ну их к покемонам, — вежливо ответила Мерги. — Свои девать некуда.
— Зря ты! — вздохнул индус. — Я ведь за дополнительную плату могу столько древних преданий сочинить… Слушай, а давай твоего верблюда съедим!
— Верблюда? — опешила девочка от столь резкого перехода. — Ещё чего!
— А есть еще чего? Нет? Ну, тогда просто верблюда. Животное он не священное, но вполне съедобное. И упитанное.
Рыжик перестал жевать зелень и начал внимательно себя разглядывать. Потом, решив, что он действительно слишком упитан, повернул голову на 180 градусов и посмотрел на Мергиону.
— Нет, — сказала Мерги, — это друг. Разве можно есть друга?
— Ладно, — разрешил йог, — ты можешь не есть.
Объект гастрономического спора повернулся к находчивому студенту и улыбнулся.
Объект гастрономического спора повернулся к находчивому студенту и улыбнулся. Индус сразу замолчал. Верблюжьи зубы оказались неожиданно большими, квадратными и очень убедительными. Не вызывало сомнений, что такими зубами можно перетирать не только колючки, а еще, к примеру, камни. Или, к примеру, йогов.
— С другой стороны, плоть слаба… — пошел на попятную йог.
«Все, больше здесь делать нечего», — подумала Мергиона. Видимо, Рыжик пришел к такому же мнению. Верблюд взбрыкнул и понесся резвым галопом. Мерги пришлось срочно вцепляться в его пушистые горбы, и поэтому она не увидела, как худосочный программист погрузился в себя и принялся распевать мантры.
— Ремемба харе центр, — голосил он, — объект идентифицирован хум. Идет в вашем направлении мамба рум.
Пропев эту странную мантру три раза, йог огляделся по сторонам и начал новую, не менее экзотическую:
— Ом гуру шаман бурят! Хотели информацию — гоните бабки падме хум.
Далее последовали аналогичные вокальные послания к шумерам, малайцам, зулусам и французам. В заключение предприимчивый студент исполнил лирическую мантру о трудной судьбе двойного агента, который непосильным трудом зарабатывает себе на кусок лепешки с жиром.
На пение потянулись богатые американские туристы.
— О! — радостно сказали они, увидав йога. — Факир!
Бегло оценив платежеспособность гостей, юноша не стал возражать и извлек откуда-то из-под себя пластмассовую дудочку с полустертой надписью «Made in Turkey»…
…А в это время белый верблюд Рыжик и его наездница, проскочив совершенно непроходимые на первый взгляд заросли, на полном скаку вломились в плетеную калитку, над которой значилось гордое:
Божественный постоялый двор
«У Панишады»
и по совместительству
Резиденция Верховных Индийских Богов
Taken: , 1Глава тридцать седьмая. Мергиона попадает в пантеон
Терпимость, кротость, умение прощать — вот что я ценю в сопернике.
Б. Гаутама. «Гадом Будду!»
— Эти английские ведьмы окончательно обнаглели! Что ты здесь делаешь, жалкая шаманка?! Как ты посмела приблизиться ко мне, царю богов?
Шестирукий гигант — единственный обитатель постоялого двора-резиденции «У Панишады» — громыхнул здоровенной палицей.
— Я не ведьма, — сказала Мерги, — и не шаманка. Я просто девочка.
Царь богов смешался.
— Что значит «просто девочка»? А как ты, «просто девочка», сюда попала?
— Я на Рыжике приехала. Это мой верблюд. Знакомьтесь. Это Рыжик. Рыжик, а это… а вы Панишада?
— Она меня не узнала, — пробормотал бог. — Плохо дело.
Он возвысил голос:
— Ну так знай, неразумное днтя, что перед тобой сам Индра-громовержец, главный бог индуистского пантеона!
— Рыжик, знакомься, это сам Индра, — сказала Мергиона. — А я думала, что главные здесь — Брахма, Вишну и Шива.
Услышав эти слова, громовержец всплеснул руками. Это произвело впечатление нестройных аплодисментов.
— Ну конечно! Брахма, Вишну и Шива! Выскочки, карьеристы и интриганы. Когда я победоносно низвергал демона засухи змея Вритру — в одиночку, заметь, все разбежались — никаких брахм и шив и близко не было! Вишну, правда, был, но кем? Второстепенным солнечным божком! Где моя сома?
Индра воздел четыре верхние руки, а двумя нижними вытащил внушительных размеров фляжку и надолго припал к ней.
— Индра, Сурья и Агни тогда были главными, — сказал он более спокойно, оторвавшись от божественного напитка, — а самым главным — я, царь и покровитель коров, жрецов и даже самих богов! Да про меня больше чем про всех остальных в Ведах написано! А теперь кто Индра? Низший бог, царь без поданных.
А уж должность моя нынешняя и вовсе павлинам на смех. Выявлять человеческие слабости! Хочешь сомы глоточек? Нет? А знаешь, кто на самом деле мир создал?
— Индра, — угадала Мерги.
— Именно! Причем в состоянии сильного опьянения сомой! А кто потом это деяние себе приписал?
— Неужели Брахма? — произнес кто-то.
Индра побледнел.
В дверях верхом на гусе сидел четырехликий и четырехрукий красный бог в белом одеянии.