Из неторопливого рассказа царицы ящериц стало ясно, что у гаттерий есть легенда о легендарном Гаттере, который в один прекрасный день выйдет из пены морской к своему верному народу.
Картина выхода из пены была изложена ярко и во всех фантастических подробностях.
— Итак, он явитс-с-ся из ничего, — нараспев продекламировала главная ящерица, кашлянула и замолчала.
— И чего? — спросила Мерги, когда пауза затянулась.
— И ничего, — сказала предводительница гаттерий. — Дальше идет другая легенда, про братьев Туваре и Хараре. Давным-давно, когда еще не придумали птиц, а вместо них летали мы, гаттерий, у с-с-старика Паки была крас-с-савица дочь…
— Постойте, — заволновался Порри, который не успел насладиться ролью верховного божества, — а что-нибудь еще про меня… то есть про легендарного Гаттера рассказывали?
— Например, — встрял Сен, — почему у легендарного Гаттера волшебный перемещатель в пространстве перемещает куда попало, а не куда нужно?
— А, — сказала ящерица совершенно нормальным, безо всякого скрипа, голосом, — так это понятно. У нас на острове вообще все эти волшебные штучки не работают.
«Вот почему Рука Помощи не шевелится!» — сообразила Мерги.
— А есть у вас на острове еще что-нибудь? — спросил Гаттер. — Кроме легендарных ящериц?
— Мы ящерицы только для необразованных людей, несведущих в зоологии, — гаттерия покосилась на троицу. — На самом деле мы клювоголовые рептилии, последний представитель вымершего отряда клинозубых.
— На самом деле мы клювоголовые рептилии, последний представитель вымершего отряда клинозубых.
— Извините, — сказала Мерги.
Рептилия величаво кивнула:
— Так вот, у с-с-старика Паки была крас-с-савица…
— Это все очень интересно, — снова перебил ее Порри, — но могу я на правах легендарного героя поинтересоваться кое-чем?
— На правах героя? — предводительница вымершего отряда побарабанила узловатыми пальчиками по камню. — Ну, попробуй. Только, чур, потом я расскажу легенду до конца.
После слов «до конца» клювоголовые помельче начали бочком-бочком разбредаться кто куда.
— Договорились. Вы ведь повсюду шастаете… то есть везде бываете, все видите. Не знаете, где здесь спрятаны, — Порри почувствовал, что его спутники затаили дыхание, — Две Чаши?
— Какие именно две чаши?
— Не две чаши, а Две Чаши, — поправила ее Мергиона. — А может быть, даже ДВЕ ЧАШИ.
— Не думаю, — главная гаттерия изогнулась и почесала хвостом лоб, — что на нашем острове что-нибудь такое есть. Легенды об этом молчат. Разве что…
— Что? — у Мерги загорелись глаза. — Где?
— Это я вам скажу после окончания легенды. Кстати, подданным тоже будет полезно ее послушать. Эй, а где все? Ну ладно, тогда слушайте вы.
Легенда про братьев Туваре и Хараре
Давным-давно, когда гаттерии летали по небу, а вместо них по земле ползали рыбы, у старика Паки была красавица дочь. Как маленькая птичка, она порхала с утра до вечера и щебетала, щебетала, щебетала, щебетала, щебетала, щебетала…
(Тут Порри вежливо кашлянул, и царица, вздрогнув, вернулась к повествованию.)
Все юноши племени мечтали привести ее в свой трейлер… то есть в свое бунгало. Но она только смеялась и пела: «У любви, как у пташки Совиный Попугай крылья, поймать ее может только ловкий охотник!».
(Мерги поморщилась — пела сказительница отвратительно.)
Но вот однажды, между временем танца и временем тростника, в селение приехали студенты политехнического колледжа. Весь день они работали под палящим солнцем — крыли свежим тростником хижину вождя, а всю ночь танцевали с дочерью Паки.
Так прошел месяц.
И были среди студентов братья-охотники: Туваре и Хараре. «Если я, Туваре, не покорю ее сердце, — сказал Туваре, — пусть она достанется Хараре! Это сказал я, Туваре». «Если я, Хараре, не покорю ее сердце, — сказал Хараре, — пусть она достанется…»
(«Туваре!» — догадался Сен. «Не перебивай! — обиделась гаттерия. — Мы, между прочим, старше динозавров».)
Прошел еще месяц. Днем братья покрывали крышу вождя тростником, и так красиво они делали свою работу, что из Европы приезжали туристы посмотреть. А ночью братья танцевали вокруг костра — и никто не осмеливался состязаться с ними в танце, потому что братья были очень сильными.
Так прошел еще месяц. И вот однажды вечером, между временем тростника и временем танца, Туваре и Хараре пришли к дочери старика Паки и сказали: «Выбирай одного из нас, потому что не найдешь ты никого краше и сильнее!» «Это неправда! — рассмеялась в ответ девушка. — Краше вас свобода, и сильнее вас песня!»
(Рептилия набрала воздуха, но покосилась на Мергиону и не стала петь.)
«К тому же на прошлой неделе, пока вы крыли крышу, — сказала красавица, — приезжал высокий белый фотограф. Он снимал меня на фотопленку и сказал, что теперь я буду радовать своей красотой всех людей во всем мире.
И теперь я не буду принадлежать никому из вас, потому что подписала контракт!» И в доказательство своих слов девушка превратилась в маленькую птичку и полетела вверх, к хрустальному своду небес. Но братья тоже превратились в маленьких птичек, и погнались за девушкой, и быстро ее догнали, потому что маленькие птички братьев были больше, чем маленькая птичка дочери старика Паки.
(Филимон приземлился на плечо Порри и стал заинтересованно прислушиваться.)