Грепп внимательно наблюдал за лицом мальчика. Он видел, как при его рассказе у него на лице появилось выражение ужаса. Для него подобный рассказ явно был новинкой.
— Это правда? — резко спросил он.
— Правда. Ты не знаешь, что я никогда не вру?
— Виктор говорил, что это так, — признал мальчишка.
— Кто такой этот Виктор?
— Кто? Ну этот, фэтр.
— И после моего рассказа ты еще поддерживаешь его?
Теперь как раньше ужас, так сейчас на лице мальчишки появилось недоуменное выражение. Вообще, этот малец был открытой книгой, но у Греппа создалось впечатление, что он все равно его не понимает.
— А при чем здесь Виктор? Разве это он столкнул вашу сестру?
— Он или ему подобные! Какая разница! Все фэтры одинаковы! — Грепп говорил со всей убежденностью, на какую был способен.
— Виктор не такой, — с не меньшей убежденностью заявил Алур. — И если вы и дальше намерены говорить про него гадости, то я уйду! Защитник справедливости нашелся! Восстанавливай ее там, где требуется. — Было видно, что мальчишка разозлился и способен сказать еще многое.
— Ладно, — поспешно прервал его Грепп. — Я поговорю с твоим фэтром, хотя и не хочется, — добавил он тише.
— Потому что боитесь, — все-таки услышал его замечание мальчишка.
Грепп махнул рукой, но мальчишка, не дожидаясь конвоиров, сам побежал в сторону сарая. Дорен метнулся было за ним, но Грепп махнул ему рукой и тот остановился.
— Гм, боюсь, — размышляя вслух, заметил Грепп. Как ни неприятно было это сознавать, но этот малец попал в цель. Он действительно боялся этой встречи, хотя и не понимал почему.
— Делок, приведи этого фэтра. И найди какой-нибудь дом, где мы могли бы с ним поговорить!
— Но, Грепп, ты же сам запретил входить в дома без разрешения хозяев, а те нас не пускают.
— Так скажите, что это для их любимого фэтра!!!
Делок пожал плечами и отправился выполнять приказ. Как ни странно, но замечание, что дом нужен для фэтра, подействовало самым замечательным образом. В распоряжении Греппа оказался просторный дом, который крестьяне покинули весьма охотно, сообщив, что подождут у соседей. Это еще больше разозлило Греппа. Ему, освободителю, пришедшему дать всем свободу, эти крестьяне отказывали в крыше над головой, а этому угнетателю без пререканий освободили целый дом! Грепп все еще размышлял над этой несправедливостью, когда в комнату вошел тот самый фэтр, что заварил всю кашу. Грепп окинул того очень недружелюбным взглядом, который фэтр просто проигнорировал. Он совершенно спокойно уселся на скамью, закинул ногу на ногу, посмотрел на Греппа и заметил:
— Мне кажется, у вас крупные проблемы, освободитель угнетенных.
Грепп подавился уже готовыми разразиться гневными словами и растерянно уставился на собеседника. Этот фэтр одной фразой сумел сбить весь его настрой на гневную беседу.
— Тебя это не касается, — огрызнулся Грепп.
— Тогда зачем я здесь? — удивился фэтр. — Или у вас входит в привычку беседовать с каждым приговоренным и наслаждаться их беспомощностью?
Грепп гневно вскинул голову, но тут же сдался. Он не был дураком и быстро сообразил бесперспективность своих гневных и обвинительных тирад. Опять он вынужден был признать, что взял неверный тон.
— Ладно. Признаю, что у меня проблемы! Ты чем-то можешь помочь?
— Помочь казнить самого себя? — ехидно осведомился фэтр. — Нет уж, с этой проблемой разбирайтесь сами. И кончать жизнь самоубийством к вашему удовольствию я тоже не намерен. Но если вы действительно хотите услышать мой совет, то уходите. Забирайте свой отряд и уходите. И не думайте, что я говорю это, чтобы избавиться от вас и остаться здесь господином. Или предлагаю это из трусости. И, кстати, здравствуйте. По-моему, мы так и не поздоровались сегодня.
— Верно. Но я думал, что вы, как и первый мальчишка не хотите желать мне здоровья. Ваш Алур тут мне очень вежливо объяснил значение слова здравствуйте и почему он не хочет мне его говорить.
— На него похоже, — усмехнулся Виктор. — Он может очень вежливо высказать все, что о вас думает, а вы еще и поблагодарите его за это.
— Он может очень вежливо высказать все, что о вас думает, а вы еще и поблагодарите его за это. Велса, в отличие от него, более конкретна.
— Это я уже заметил. Но я хотел сказать, что вы произвели на меня впечатление вашей храбростью. Не каждый сдастся в плен, зная, что его ожидает, чтобы спасти кого-нибудь. Так что я не думаю, что вы трус.
— Вы о нашем договоре? — махнул рукой Виктор. — Вы меня извините, но вы слишком прямолинейный человек, от чего и страдаете. Там мне мало что грозило.
— Ты имеешь в виду, что твой договор был обманом?
— Нет. Я имею в виду, что вам никакой пользы он не приносил. Я ведь недаром сказал тогда, что собираюсь бежать. Я бы и бежал, если бы крестьяне не подоспели. Честно говоря, на это я никак не рассчитывал. Признаюсь, что мне еще никогда не было так стыдно, как в тот момент.
— Не понял?
— Почему, по-вашему, я вышел один вам навстречу?
— Ты не верил крестьянам?
— Вот именно. Поэтому я и говорю, что тогда мне было стыдно за то, что я усомнился в них.
— Но почему они вышли тебя защищать? Почему?
— А почему бы нет, если я помогал им? Но неужели вам никогда не приходилось видеть, как крестьяне защищают фэтров от вас?