— Финли Эндрюс!
Пустой зал отозвался эхом. Ребус поднялся на ринг и посмотрел на стулья вокруг. Ему показалось, что он видит азартные лица зрителей. На обтянутом холстом помосте темнели пятна засохшей крови. Разумеется, здесь удовольствия не заканчивались. Были еще «комнаты для гостей», закрытые двери, за которыми играли в «частные игры». Теперь перед ним предстала полная картина Содома, разворачивавшаяся здесь, как записал в своем дневнике Джеймс Карью, каждую третью пятницу месяца. С Колтон?хилла привозили мальчиков для обслуживания клиентов. За столом, в постели, где угодно. А Ронни, возможно, все это фотографировал. Но однажды Эндрюс узнал, что Ронни устроил себе некую «страховку», спрятал куда?то фотографии. Конечно, он был не в курсе, что они совершенно не годятся для шантажа, не дают улик. Он знал лишь, что они существуют.
И Ронни умер.
Ребус слез с ринга и прошел вдоль одного из рядов. В глубине зала в полумраке темнели две двери. Он прислушался, подойдя к одной, потом к другой. Совершенно тихо, хотя он был уверен… Он собирался открыть левую, но затем, повинуясь какому?то инстинкту, передумал и взялся за ручку правой. Немного помедлил, повернул ручку и толкнул дверь.
Прямо около двери оказался выключатель. Ребус нащупал его, и зажглись две мягкие лампы, укрепленные по обеим сторонам кровати. Кровать стояла у боковой стены. Больше в комнате ничего не было, кроме двух больших зеркал, одно на стене перед кроватью, другое над ней. Когда Ребус подошел к кровати, дверь за его спиной прикрылась с легким щелчком. Начальники Ребуса порой обвиняли его в чрезмерно живом воображении. Но сейчас он свое воображение отключил. Смотри на факты, Джон. Факты — это кровать и зеркала. Дверь щелкнула еще раз. Он метнулся назад и вцепился в ручку, но было уже поздно.
— …!
Он отступил на несколько шагов и с разбегу ударил в дверь каблуком. Дверь задрожала, но выдержала. В отличие от каблука, который отвалился. Привет залогу в магазине проката. Подожди и попробуй немного подумать. Кто?то запер дверь, значит, кто?то был рядом. А единственное место, где этот кто?то мог прятаться, — соседняя комната. Он обернулся и внимательно осмотрел зеркало перед кроватью.
— Эндрюс! — крикнул он в зеркало. — Энд?рюс!
Голос из?за стены донесся приглушенно, но вполне различимо:
— Здравствуйте, инспектор Ребус. Рад вас видеть.
Ребус чуть не улыбнулся, но справился с собой.
— Я бы очень хотел сказать то же самое.
Он посмотрел в зеркало, представляя себе стоящего прямо за ним Эндрюса.
— Славная идея, — сказал он, поддерживая разговор, чтобы выиграть немного времени, собраться с мыслями и силами.
— Славная идея, — сказал он, поддерживая разговор, чтобы выиграть немного времени, собраться с мыслями и силами. — Парочка веселится на кровати, а зрители — за двухсторонним зеркалом. Смотри сколько хочешь.
— Сколько хочешь? — Голос послышался как будто ближе. — Ошибаетесь, инспектор. Все стоит денег.
— Полагаю, и фотоаппарат не дремлет, и снимки готовы?
— Готовы и вставлены в рамочку.
— Шантаж.
Это был просто комментарий.
— Скорее одолжения. По большей части клиенты сами предлагают их нам. Но фотографии очень кстати, когда одолжения почему?либо задерживаются.
— В этом причина самоубийства Карью?
— О нет. Это — ваших рук дело, инспектор. Джеймс рассказал мне, что вы как?то узнали его. Он решил, что вы сможете выследить его вплоть до «Хайд'са».
— Его убили вы?
— Его убили мы, Джон. И это жалко. Я любил Джеймса. Он был хороший друг.
— Ну, бросьте, у вас столько друзей…
Послышался смех, но голос оставался спокойным, почти лиричным.
— Да, думаю, им пришлось бы попотеть, чтобы найти судью и адвоката, которые выступили бы против меня, и пятнадцать достойных присяжных. Все они побывали в «Хайд'се». Абсолютно все. В поисках чуть более волнующих игр, чем те, в которые играют наверху. Мне подал эту мысль один лондонский приятель. Он держит похожее заведение, разве что у них подают чуть менее острые блюда. В Эдинбурге появилось море новых денег, Джон. Денег на все. Вам не нужны деньги? Вы не хотите, чтобы ваша жизнь стала менее пресной? Не рассказывайте мне, что вы счастливы в вашей квартире, с вашей музыкой и старым вином.
Лицо Ребуса изобразило недоумение.
— Да, я кое?что знаю о вас, Джон. Информация — мой конек.
Голос Эндрюса стал тише.
— Вы можете стать членом клуба, если пожелаете, Джон. Мне кажется, вы, может быть, действительно хотите им стать? У членства есть свои привилегии.
Ребус прислонил лицо к зеркалу. Он почти перешел на шепот.
— Ваши ставки слишком высоки.
— Что?что?
Голос Эндрюса стал еще ближе. Он почти слышал его дыхание. Но Ребус продолжал шептать:
— Я говорю, ваши ставки слишком высоки.
Он сложил руку в кулак и, резко размахнувшись, ударил сквозь зеркало. Этому его тоже учили в спецназе: никогда не бей по чему?то, бей всегда сквозь. Даже если это кирпич.
Стекло разлетелось на мелкие кусочки, которые посыпались ему в рукав, раскровенили кулак. Кулак превратился в клешню и нащупал через стекло горло кричащего Эндрюса. Осколки стекла попали тому в лицо, в волосы, в глаза. Ребус притянул Эндрюса к себе.