— Констебль Холмс у вас? — послышался вопрос.
Хендри удивленно взглянул на Холмса и передал ему рацию. Холмс виновато пожал плечами.
— Констебль Холмс слушает.
— Для вас есть сообщение, касающееся мисс Нелл Стэплтон.
* * *
Сидя в холле клиники и жуя купленную в автомате шоколадку, Ребус восстанавливал в памяти события дня. При воспоминании о Трейси мошонка снова заныла. Кажется, есть такая болезнь — двойная грыжа?..
Между тем вторая половина дня оказалась очень продуктивной: занятный разговор с Вандерхайдом, а что до Чарли — так тот запел, как певчий дрозд.
— О чем вы хотели спросить меня? — обратился он к Ребусу, возвратившись с полной чашкой в гостиную.
— Меня интересует время, Чарли. Твой дядя сказал мне, что для него время ничего не значит, но для полицейских оно значит очень много. Особенно в таком деле. Я недостаточно четко представляю себе последовательность событий. И хотел бы ее прояснить.
— Хорошо, — ответил Чарли. — Чем я могу помочь?
— Ты заходил к Ронни в тот вечер?
— Да, ненадолго.
— И ушел на какую?то вечеринку?
— Да.
— Оставив Ронни с Нилом?
— Нет, он уже ушел.
— Ты не знал, конечно, что Нил — брат Ронни?
Удивление Чарли казалось искренним, но Ребус уже убедился, что тот прекрасный актер.
— Нет, конечно, не знал. Ничего себе… Брат… Почему же он никому не говорил?
— Нил полицейский, как и я, — объяснил Ребус.
Чарли только улыбнулся и покачал головой. Вандерхайд сидел, задумчиво откинувшись в кресле и внимательно слушая, как судья на процессе.
— Нил утверждает, — продолжал Ребус, — что он ушел довольно рано, потому что с Ронни стало невозможно разговаривать.
— Могу себе представить.
— Почему?
— Он ведь как раз укололся, так? А до того постился целую вечность.
Чарли вдруг вспомнил о присутствии дяди и, повернувшись в его сторону, умолк. Проницательный старик уловил, как всегда, замешательство племянника и снисходительно махнул рукой, как бы говоря: «Я давно живу на этом свете и кое?что повидал».
— Думаю, так оно и было, — согласился Ребус. — Ронни вводит себе раствор. В доме никого не остается. Раствор — смертельный яд. Трейси, вернувшись, находит Ронни в его комнате…
— Это она так говорит, — перебил Чарли.
Ребус кивнул, признавая его право на сомнение.
— Давай предположим, что она говорит правду. Он мертв, или ей так кажется. Она пугается и убегает. Но дальше начинается сплошная неразбериха; вот тут?то мне и нужна твоя помощь, Чарли. Кто?то переносит тело Ронни на первый этаж. Зачем — неизвестно. Может быть, хотели так мило пошутить, а может быть, как заметил твой дядя, замутить воду. Как бы то ни было, примерно в это время появляется второй пакет с порошком. Трейси видела только один… — Ребус заметил, что Чарли снова собирается протестовать. — Во всяком случае, так она утверждает. Итак, Ронни использовал одну упаковку. После смерти его тело переносится вниз, и волшебным образом появляется еще одна упаковка. В ней — героин, а не тот яд, который ввел себе Ронни. И в дополнение ко всему исчезает его фотоаппарат, а затем появляется в доме, где обитаешь ты, Чарли, в твоей комнате, в черном полиэтиленовом пакете с твоими вещами.
Чарли отвел глаза. Теперь он разглядывал ковер, чайник и свою чашку.
— Да, это я взял его, — произнес он, не поднимая глаз.
— Ты взял аппарат?
— Я же сказал…
— Понятно. — Голос Ребуса звучал совершенно нейтрально. Стыд Чарли мог в любой момент превратиться в злобу. — Когда ты взял его?
— Я не смотрел на часы.
— Чарльз! — воскликнул Вандерхайд.
Племянник выпрямился, словно маленький мальчик, трепещущий перед своим дядей?колдуном.
Ребус прочистил горло. Во рту у него оставался сильный привкус «Эрл Грея».
— Когда ты вернулся, в доме был кто?нибудь?
— Нет. Никого, если не считать Ронни.
— Он лежал внизу или наверху?
— Я нашел его, раз это вам так важно, на верхней площадке. Будто он собирался спускаться вниз. Я решил, что он упал и отключился, но он выглядел очень странно. Когда человек спит, он ведь дышит. А Ронни был… как окоченевший. Кожа влажная, холодная.
— Итак, он лежал на верхней площадке лестницы?
— Да.
— Что ты стал делать?
— Я понял, что он умер. А дальше было, как во сне. Это звучит глупо… Теперь я понимаю, что я просто пытался уговорить сам себя. Я вошел к Ронни в комнату…
— Шприц там лежал?
— Я не помню.
— Ладно, не важно.
— И я подумал, что когда Трейси вернется…
— Ну?
— Господи, получается, что я какое?то чудовище.
— Почему?
— Ну, я понимал: когда она вернется в дом и увидит, что Ронни умер, она заберет все, что сможет. Я знал это совершенно точно. И поэтому взял то, что, как мне казалось, он оставил бы мне.
— На память? — едко спросил Ребус.
— Не совсем, — признал Чарли.
Ребуса вдруг кольнуло: с какой легкостью льется признание!
— Это единственная стоящая вещь, какая была у Ронни.
Вот это уже больше походило на правду. Дело, разумеется, не в том, что Чарли нуждался в деньгах: он всегда мог рассчитывать на дядю Мэттью. Конечно, его притягивала незаконность поступка. И мысль о том, что он выполняет предсмертную волю друга.
— Итак, ты взял аппарат?
Чарли кивнул.
— И сразу ушел?
— Я пошел прямо к себе. Мне передали, что заходила Трейси, малость не в себе, спрашивала меня. Я понял, что она уже знает про Ронни.