Ревущие Водопады под островом Крутояр давно остались позади, также, как и заболоченная пойма Энтовой Мойки. Там двое всадников переправились вплавь через Андуин Великий и объехали ее по восточному берегу, где простиралась обширная сырая местность под названием Хляби, дальше на восток переходившая в Гиблые Болота, изобилующие бездонными топями и поросшие непроходимым кустарником.
Там двое всадников переправились вплавь через Андуин Великий и объехали ее по восточному берегу, где простиралась обширная сырая местность под названием Хляби, дальше на восток переходившая в Гиблые Болота, изобилующие бездонными топями и поросшие непроходимым кустарником. Но вдоль берега можно было проехать на легконогом эльфийском скакуне, чьи копыта почти не проваливались в густую грязную жижу. Оба всадника миновали остров Кайр Андрос и поскакали по зеленой пойме Итилиена.
Они приближались наискось к скалистому хребту, тянущемуся с севера на юг. В отличие от голубовато?серого гранита Мглистых гор скалы этого хребта выглядели черными, словно посыпанными сажей. От них веяло мраком и угнетающей безжизненностью.
— Безрадостное место, — заметил Келебримбер, когда они подъехали к горам и свернули вдоль подножия хребта.
— Это Хмурые горы, — отозвался Саурон. — Они запорошены черным пеплом огненной горы Ородруин.
— Неужели для того, чтобы сковать кольцо единства, не нашлось места получше?
— Магический амулет такой мощи требует первородного огня для создания. Удобнее всего это сделать на лаве Ородруина — там есть пещера естественного происхождения, по которой мы сможем подойти вплотную к лавовому потоку. Можно было бы сделать это и в Ангбанде, но ты бы не согласился поехать туда, верно? — усмехнулся майар.
— Допустим, — сдержанно ответил эльф.
— Хотя, на мой взгляд, огонь есть огонь, где его ни возьми, — невозмутимо продолжил Саурон. — Разве твой великий дед считался с тем, где он возьмет корабли для отплытия из Валинора?
Келебримбер вздрогнул и нахмурился.
— Мало того, что валары вынудили нас пойти на это! — резко сказал он. — Они еще и извратили эту историю, чтобы как можно больше очернить нас!
— Разве в ней что?то не так? — удивился Саурон. — Разве нолдоры не отняли корабли у тэлери, чтобы пуститься вдогонку за Мелькором?
— Неужели мы погнались бы за Отступником вместе с семьями? Да, мужчины рода Феанора хотели вернуть сильмариллы, но в первую очередь мы хотели покинуть Валинор, как и остальные нолдоры. Об отнятии кораблей сначала и речи не было — мы не умели с ними обращаться и просили тэлери не отдать нам корабли, а помочь нам переправиться. Тэлери обещали перевезти нас через море, но когда мы пришли на пристань, они узнали, что валары против этого, и нарушили обещание. Мой дед был горяч, он приказал нападать, и несколько жертв, действительно, было. Затем тэлери разбежались — они никогда не отличались мужеством. Среди нас не было хороших мореходов, поэтому мы пошли вдоль берега на север, где пролив был узким. На корабли мы посадили женщин и детей, а мужчины пошли пешком. Но Уинен, нежная и чувствительная майа, так разволновалась из?за тэлери, что походя утопила две трети кораблей вместе с нашими женщинами и детьми. На одном из тех кораблей была и девушка, на которой я собирался жениться. — Келебримбер горько усмехнулся. — Если даже наши мужчины заслуживали наказания, эти?то чем были виноваты?!
— Так вот почему ты никогда не был женат! — догадался Саурон.
— Да, поэтому. Исторические факты правдивы, но это правда валаров. Я не люблю слово «правда» — оно от слова «править». Кто правит, тот и объясняет факты, как ему вздумается. Взять хотя бы историю с сожжением кораблей, в которой обвиняют моего деда!
— Но корабли были сожжены, разве не так?
— Они уже были сильно потрепаны бурей, которую подняла Уинен. Пролив был узким, но в нем плавало множество льдин, а никто из нас, повторяю, не был хорошим мореходом. Пока мы добирались до другого берега, один корабль получил пробоину и едва не затонул, остальные текли, как решета. Снова плыть на них через пролив, да еще туда и обратно, было бы самоубийственным делом, и тогда мой дед приказал сжечь их.
Пока мы шли по валинорскому берегу, Финголфин донимал его разговорами вроде «что мы наделали, а не пора ли нам возвращаться», поэтому Феанор был уверен, что, сжигая корабли, всего?навсего дает ему хороший повод вернуться. Он даже и подумать не мог, что оставшиеся на том берегу пойдут через льды.
— Мог бы и подумать, — заметил майар. — Видимо, неприязнь к сводному брату не позволила Феанору верно оценить его.
— Его?то он как раз оценил верно. Если бы все зависело только от Финголфина, его народ вернулся бы к валарам. Но там был Финрод, там был Фингон Храбрый, там была Галадриэль, которая рвалась на свободу. Когда Финголфин распорядился возвращаться, она произнесла там такую речь, что его почти никто не поддержал. И они пошли в это страшное путешествие через ледяные торосы. Мой дед понял свою ошибку, только услышав об этом переходе, и так и не простил ее себе. В своем последнем бою он искал смерти, а вовсе не попался в ловушку, увлекшись погоней за балрогами. Это история валаров утверждает, что Феанор был способен на такую глупость, но мы, его близкие родичи, знаем, что он осудил себя сам.