Всадники ехали бок о бок, привычно сливаясь со своими скакунами в легкой рысце. Встречный ветер отдувал их волосы назад, открывая прекрасные эльфийские лица. Одно — узкое и смуглокожее, с косо расходящимися бровями над темными глазами, с горбинкой у переносицы и тенью надменности, залегшей между бровей и в уголках губ, другое — чуть пошире и посветлее, с четким прямым носом и миндалевидными серыми глазами. Достоинство и самоуважение, светившиеся в них, легко можно было принять за надменность, и поверхностный взгляд, несомненно, отметил бы некоторое сходство в выражении обоих лиц. И даже от самого беглого взгляда не укрылось бы, что оба всадника были не из простых и отлично знали себе цену.
— Не пора ли мне наконец узнать, ради какого дела ты позвал меня с собой? — спросил сероглазый всадник. — И почему из?за него была задержана рассылка колец?
— Да, — чуть помешкав, ответил темноглазый. — Тебе пора это узнать. Мы сделали три кольца для эльфов, семь для гномов и двенадцать для атани…
— Разве кольца для атани уже готовы? — удивленно воскликнул первый, перебив собеседника. — Ты же говорил, что их еще и не начинали!
— Я не ожидал, что их сделают так скоро, но недавно мне сообщили, что они уже готовы. В конце концов, даже если они и не удались с виду, неважно, как они выглядят. Важна магия, которую мы наложим на них. Я хочу сказать тебе, Келебримбер, что если мы остановимся на этом, вся затея мало чего будет стоить. Кольца дадут своим владельцам определенную власть и привлекательность, но главного мы не добьемся. Мы не добьемся единства. Для того, чтобы она заработала, нужно еще одно кольцо, которое объединит их — кольцо единства.
Некоторое время Келебримбер ехал молча, обдумывая эти слова.
— Если это так очевидно, почему же об этом ни слова не было сказано раньше? — спросил наконец он.
Саурон ответил быстро и уверенно, словно ответ был готов у него заранее:
— Я понял это в процессе работы над кольцами.
— Допустим, без этого кольца действительно нельзя обойтись. Но тогда его владелец получит бо льшую долю власти, чем остальные носители колец, вместе взятые. Разве не так?
— А как мы делали другие кольца? — напомнил Саурон. — Разве мы не придали эльфийским кольцам преобладание над всеми остальными, а гномьим — над кольцами атани? Неравенство было заложено в них раньше, а кольцо единства — это только логическое завершение общей идеи.
— Хорошо, пусть так. Но кто тогда наденет это единственное кольцо?
Саурон внимательно посмотрел на мастера, словно прощупывая его.
— А ты как думаешь?
— Я? — Келебримбер ненадолго задумался. — Ну, Гил?Гэлад, наверное. Я не вижу никого достойнее.
— Вот как?! Неужели ты вправду так думаешь, Феанарэ?
В серых глазах мастера промелькнула тень улыбки.
— Ты еще помнишь, как меня зовут? Мое прозвище так прочно приклеилось ко мне, что я уже много столетий не слышал своего имени от посторонних.
— Так я хочу напомнить его тебе! Феанор — это «огненный дух», если ты вдруг забыл, а тебя зовут почти так же, как твоего покойного деда.
— Да, почти. Оно тоже означает «огненный дух», только в другом качестве.
Оно тоже означает «огненный дух», только в другом качестве. Если «нор» — это пылающий, явный огонь, то «нарэ» — скрытый, уравновешенный огонь. Так у нас еще называют драконов, когда не хотят упоминать их подлинное имя. Отец хотел назвать меня Феанором в честь деда, на мать испугалась такого мощного имени и настояла на этой поправке.
— Огненный уравновешенный дух! — фыркнул Саурон. — Чепуха какая?то! Нет уж, огонь есть огонь, как его ни назови.
Но Келебримбер знал себя достаточно хорошо, и уж во всяком случае лучше, чем Саурон.
— Нет, это не чепуха, — ответил он.
— Все равно он огненный, и я не понимаю, как Перворожденный, внук Феанора, да еще с таким именем, может так спокойно уступать первенство другому. И кому — внуку Финголфина, младшего брата Феанора! Я бы еще понял, если бы ты уступил первенство Теркеннеру, тот хотя бы стоит над тобой по старшинству, но Гил?Гэлад?!
— Гил?Гэлад — выдающийся правитель, его признают все народы Средиземья, а я — мастер. У меня нет ни склонности, ни способностей к управлению, причем настолько, что я взвалил на Теркеннера свои обязанности по Ост?ин?Эдилу, едва только выяснилось, что он разбирается в этом лучше, чем я. Будет правильно, если каждый из нас будет заниматься своим делом.
Саурон посмотрел на своего спутника так, словно не ожидал от него такой непритязательности. Конечно, он не собирался отдавать ему это единственное кольцо, но отдавать и обещать — далеко не одно и то же.
— Если у тебя будет власть, десятки мастеров сделают для тебя всё, что тебе захочется, — горячо произнёс он. — Стоит тебе шевельнуть пальцем, на котором надето это кольцо — и у тебя будет всё!
Келебримбер глянул на майара так, словно не ожидал от него такого убожества:
— Создавать чужими руками — это бесчестье для мастера.
Саурон осекся и замолчал. Может, было и неплохо, что Келебримбер не был властолюбцем, но майару нужно было привлечь его на свою сторону, потому что кусочек золота еще не коснулся эльфийских колец. И никогда не коснется их, если этот — что скрывать, весьма талантливый мастер и сильный колдун — если этот повернутый идеалист сам не снимет с них небезызвестное заклинание, которое он выучил у своего деда. А если затем еще и удалось бы заставить Келебримбера надеть одно из них, лучшего и пожелать было бы нельзя. Нужно было заинтересовать его чем?то еще, но Саурон плохо представлял себе, что может быть привлекательнее власти.