— Благодарю, мне вполне удобно и здесь. — В голосе мага прозвучал категорический отказ.
— Боишься?
— Я не ловлюсь на подначки. Принимать приглашение врага — это не смелость, а глупость.
— Разве мы уже враги? Я не объявлял войну вашему Ордену. Ты явился ко мне на переговоры — очень хорошо. Кто мы друг другу — это выяснится только после них, не так ли?
— Когда это выяснится, тогда я и буду вести себя соответственно. А сейчас я предпочитаю ожидать худшее. Коварство Мелькора известно всем, а ты — один из его ближайших приспешников.
— Сподвижников, почтенный Каранир, сподвижников. И слово «коварство» мне тоже не нравится. «Тактическое хитроумие» звучит гораздо лучше. Это — оружие слабой стороны, а я не настолько глуп, чтобы считать себя сильнее валаров.
Каранир приподнял белые брови. В его глазах блеснул одобрительный огонек.
— Рад, что ты правильно оцениваешь свое положение. Признаться, я думал, что мне еще предстоит долго убеждать тебя в этом.
— Было бы смешно начинать борьбу, не зная подлинного соотношения сил, не так ли?
— Тем более смешно начинать ее, зная подлинное соотношение сил.
По красивому эльфийскому лицу Саурона скользнула презительная гримаса.
— Слышать такое от тебя, Каранир… Я бы еще понял, если бы это сказал Радагаст. Ты — самый могущественный из истари, и ты не обязан подчиняться валарам. Независимость — дорогое качество, другие за него борются, а тебе оно даровано сразу, самим Илуватаром. Как ты думаешь, для чего?
По лицу Каранира прошла легкая тень. Едва заметная, она не ускользнула от внимания майара, который не стал дожидаться другого ответа.
— Вот скажи мне, Каранир, — продолжил он. — С чем ты ко мне явился, независимый истари? Говорить со мной от лица валаров? Или все?таки с чем?то еще?
— Я… — Прославленное красноречие Искусника дало сбой. — Да, у меня к тебе есть предложение от валаров.
— Да, у меня к тебе есть предложение от валаров.
— И что они мне предлагают?
— Ты отдаешь им кольца — включая и то, главное — а они за это прощают тебя.
— Прощают меня?! Да почему они вообразили, что я нуждаюсь в их прощении?!
— Сейчас не нуждаешься — потом будешь нуждаться, — спокойно ответил маг. — Потом может оказаться поздно, поэтому я говорю с тобой сейчас.
— Только не прикидывайся, Каранир, и не утверждай, что ты заботишься исключительно обо мне.
— Я забочусь обо всем мире. В том числе и о тебе — хотя, признаю, не в первую очередь.
— Весьма трогательно, но мне твоя забота ни к чему. Подумай, и ты сам поймешь, что время работает не на валаров, а на меня. Валары давно выдохлись, им давно ничего не нужно, кроме праздной жизни в своем Валиноре, а я с каждым днем буду становиться сильнее. Когда?то они пропели песню с чужого голоса и успокоились на этом, но первоначальный мотив давно искажен. Да, и кто станет утверждать, что этот мотив — единственный? Или самый совершенный? Нет, песня творения продолжается и каждый вправе пропеть свою мелодию. Посмотрим, как они сумеют заткнуть мне рот!
Впервые в жизни слова отказали Караниру. Маг молча смотрел на стоявшего перед ним майара, словно заново увидев его. Этот заносчивый подонок, каким бы он ни был, в одном был абсолютно прав — зло лезет в прорехи, когда добро ветшает. Только самый предвзятый не замечал, что валары давно отстранились от забот по мироустройству, а мир за истекшие тысячелетия стал сложнее и требовал постоянного внимания. В отношении валаров к миру царили привычка и усталость, но старые методы уже не соответствовали новым временам.
И еще в одном Искусник был согласен с майаром — песня творения продолжается и каждый вправе пропеть свою мелодию. Если был Илуватар судил иначе, он не наделил бы своих помощников даром к собственному творчеству.
Этот соблазн не однажды являлся к магу, но Каранир был осторожным и успешно преодолевал его, трезво оценивая свои возможности. И вот теперь перед ним стоял такой же одиночка, осмелившийся бросить вызов старому порядку.
— Ты забыл про Мелькора, — нашелся наконец маг. — Он был куда сильнее тебя, но ему сумели заткнуть рот.
Саурон взял себе на заметку, что Каранир не назвал Мелькора ни врагом, ни отступником.
— А что такое сила? — небрежно усмехнулся он. — Думаешь, я тогда не понял, что один айнур не может противостоять всем остальным, даже если это Мелькор? Но если я подчиню себе народы Арды, это будет силой даже по сравнению с айнурами.
— Твой замысел уже наполовину провалился. Эльфийские кольца остались свободными от твоей цепи, да и на гномьи я бы на твоем месте не слишком?то рассчитывал.
— Это помеха, но еще не беда. Эльфийский народ идет на закат — и в буквальном, и в переносном смысле. Сейчас эльфы еще имеют вес в Средиземье, но со временем они останутся только в легендах. То же самое верно и для гномов.
— Почему ты так уверен в этом?
— Потому что если в саду завелись сорняки, то без хозяйского присмотра там в конце концов останутся одни сорняки. Если уж Илуватар сотворил Второй Народ, ему следовало бы отделить его от Перворожденных или по крайней мере заставить валаров получше присматривать за аданами. А что до гномов — они есть, пока в горах есть рудные залежи, а дальше что? Только аданы способны жить где угодно, как угодно и на чем угодно. В этом они превосходят даже орков с гоблинами, потому что они умнее. Я думаю, со временем они вытеснят все остальные народы Средиземья — поэтому, Каранир, главное у меня осталось. — Саурон похлопал себя по груди чуть ниже шеи, где висела цепочка с двенадцатью людскими кольцами: — Вот здесь.