Последняя капля жизни покинула Грора, и он стал бестелесным призраком. Черная пустота в королевских одеждах устремилась к висевшему на цепях пленнику, вцепилась ему в горло и одним глотком выпила его жизнь. Удовлетворенно зашипев, призрак взмахнул секирой и снес голову пыточнику. На его правой руке блеснула голубая искра «Мир?Хигира».
Это было превращение в назгула, первого назгула Саурона. Пока темные силы не улеглись в нем, он буйствовал в слепом безумии, упиваясь смертью и разрушением. Он кинулся за разбегающимися охранниками, убивал, крушил, пил их жизни, затем помчался к камерам, отодвигая засовы один за другим и приканчивая пленников.
Его шипящий, мертвящий вой разносился далеко по коридорам, вызывая паническое желание бежать прочь без оглядки.
Горму повезло — обезумевший призрак не заметил его убежища. Леденящий вой отдалялся, пока не заглох где?то в коридорах Тумунзахара, но Горм не смел шевельнуться, придавленный тяжестью другого тела. Наконец оно завозилось, закряхтело и стало подниматься на ноги.
— Вставай, браток, — раздалось над ним.
Горм перевернулся на бок, выполз из?за ящиков и сел. Перед ним стоял пожилой стражник, один из тех, что конвоировали его в пыточную.
— Вставай, — повторил он. — Идти можешь?
Горм с трудом поднялся на непослушные ноги.
— Вроде могу.
— Вот и хорошо. — Стражник снял с пояса ключ и разомкнул его оковы. — Идем отсюда.
— Куда?
— К Фарину. Хватит с меня этого кошмара. Как тебя зовут?то, парень?
— Горм.
— А меня — Тарк. — Гном огляделся, ища уцелевших, но вокруг лежали одни трупы. — Бери оружие какое?нибудь, и пойдем.
Горм не был бы гномом, если бы даже в таких обстоятельствах не вспомнил про свои пожитки и свой драгоценный «Колун», который был гораздо лучше рядового оружия. Он не замедлил спросить о них Тарка, и тот согласно кивнул. Они зашли на тюремный склад, где Горм забрал свои вещи, а затем покинули опустошенную тюрьму и направились в клан Фарина.
По пути Тарк рассказал Горму все, что творилось в клане в последнее время. Нижние шахты были переполнены гномами, которых настигла немилость правителя. Эльфы скоро год как не показывались у ворот клана. Аданы приезжали торговать до самой весны, но весной Грор, которому постоянно требовались новые жертвы, приказал хватать всех инородцев подряд. Теперь торговля с другими народами прекратилась, а оставшиеся с прошлой осени закупки провизии подходили к концу, поэтому следующей зимой клану угрожал голод. Грор отдал приказ готовить воинов, чтобы устраивать набеги на окрестные селения аданов. Месяц назад произошло неслыханное дело — несколько гномьих семей, среди которых была и семья самого Грора, сбежали в соседний клан.
Преданность вождю и клану была основой жизненных устоев подгорного народа. Любой гном предпочел бы смертную казнь изгнанию, и если кто?то из них сбежал из родного клана, значит, оставаться там было хуже смерти. Горм слушал своего спутника, не говоря ни слова. Даже если бы не запрет Палландо, у него язык не повернулся бы сказать Тарку, что все эти ужасы явились в мир при его невольном участии.
То же самое ожидало и клан Фарина, но там пока еще не дошло до этого. Обоих беглецов встретили там сочувственно, накормили и дали жилье. Как выяснилось, Коугнир недавно был здесь, но несколько дней назад ушел в клан Браина. Едва услышав об этом, Горм подхватил свои пожитки и поспешил вслед за айнуром.
Нарин взял с собой шестерых гномов, с которыми были двое носилок, предназначенные для праха и доспехов великого Торгрима. Помимо носилок, гномы тащили большой запас еды и пива, словно собирались провести в походе не меньше месяца. Впрочем, на первом же привале они доказали, что этих припасов им хватит от силы на неделю.
Они шли за Фандуилом так же неторопливо и основательно, как закусывали на привалах. Сначала они косились на эльфа, но мало?помалу оценили его умение видеть следы на камне. Он не соответствовал гномьим представлениям об эльфах — спокойно переносил пребывание под землей и не заносился перед гномами, хотя его вежливость граничила с отчуждением. А когда еще и выяснилось, что он неплохо знает гномий язык, их отношение к нему заметно потеплело.
Впрочем, панибратство Рамарона со всеми, включая Коугнира, сглаживало любой холодок в отношениях. Во время пути бард от скуки приставал к гномам и пытался хоть немного выучить их язык, чтобы иметь побольше собеседников. На привалах он играл на лютне, но гномы воздавали должное его игре по?своему, почти мгновенно засыпая под его музыку.
На привалах он играл на лютне, но гномы воздавали должное его игре по?своему, почти мгновенно засыпая под его музыку.
Двое суток спустя они вышли к озеру. Увидев черную водную гладь, Рамарон издал радостный вопль узнавания, от которого со свода пещеры посыпалась каменная крошка. Фандуил отскочил обратно в коридор, гномы зашикали на беспечного атани, а Коугнир сделал круговой взмах топором над головой и пробормотал защитное заклинание.
— Теперь идем, — скомандовал он. — Обвала пока не будет, но нам лучше поторопиться.
Они нашли боковой коридор и вскоре пришли в зал, где много веков назад происходила битва. Гномы благоговейно постояли над скелетом Торгрима, лежащим в окружении вражеских скелетов, затем переложили его останки на носилки. На другие носилки были уложены его топор и доспехи.