— Вы меня ослепили, — крикнул я, падая на колени.
Страшная темнота окутала меня со всех сторон. Не видно ни зги, одна сплошная стена мрака, пугающего безысходностью.
— Не бойтесь, вставайте, — с беспокойством в голосе произнёс Вальехо. — Вы не ослепли. Я держал ситуацию под контролем.
— Опасный вы человек, Вальехо.
Действительно, чернота стала расползаться, как туман, гонимый таинственным ветром. Зрение частично восстановилось. Я поднялся с колен и увидел в ладонях Вальехо изображение человеческой головы, показавшейся знакомой. Очевидно, требовалось время, чтобы полностью восстановиться и придти в себя. Когда взгляд сумел сфокусироваться, я понял, кого напоминает эта иллюзорная голова.
— Гибсон…
— Те, кто были до вас, тоже назвали эту фамилию, — тихо согласился Вальехо. — Он убил Хэмптона.
Руки иллюзиониста разошлись. Голова исчезла. Просто исчезла, будто её не было.
— Это убийца, можете не сомневаться. Надеюсь, вы его схватите, пока он не натворил других бед.
Надеюсь, вы его схватите, пока он не натворил других бед.
— Очень эффектно, — признался я. — Первым впечатлением было, что вы отрезали Гибсону голову. Она казалась такой материальной.
— Не могу сказать, что ваша похвала была мне неприятной, — улыбнулся Вальехо. — Это всё, чем могу помочь.
— Вы помогли больше, чем я рассчитывал. Большое спасибо.
— Это мой долг, — губы иллюзиониста снова расплылись в улыбке. Она провожала меня до самых дверей.
Я вышел в коридор, вытер со лба выступивший пот, обнаружил, что брюки в области колен запылились, и склонился, чтобы их отряхнуть.
— Я привёл Фероза, как договаривались, — голос, прозвучавший над ухом, едва не заставил меня подпрыгнуть.
В коридоре стояли двое: администратор и высокий мужчина лет пятидесяти с вытянутым подбородком, носом бывшего боксёра и глазами мудреца.
— Очень приятно, Фероз, — сказал я, протягиваю руку.
Официант осторожно пожал. Я знал, в уме он прикидывает, зачем сюда явилась полиция, и чего от него, собственно, требуется. Сложилось впечатление, что у Фероза были проблемы с законом, и он опасается, как бы они не вышли ему боком.
Пожалуй, после увиденного у Вальехо, нужда в допросе других свидетелей вроде бы отпадает. С убийством Хэмптона и так всё ясно: нет, никаких сомнений, оно дело рук Гибсона, но я решил не отказываться от намеченного плана.
— Мы можем занять ваш кабинет? — спросил я у администратора.
Администратор кивнул.
— Да, там не заперто. Вас не будут беспокоить. Фероз, постарайтесь вести себя так, чтобы у господина следователя не сложилось неправильного впечатления о нашем заведении.
Официант кивнул. Удовлетворённый администратор устремился куда-то вглубь коридора, суетливо размахивая руками.
В кабинете было душно. Я открыл форточку, набрал полную грудь воздуха и устроился напротив Фероза.
— Сидел?
Не знаю, что заставило меня сделать такой вывод. Возможно, тюрьма накладывает на человека особенный отпечаток, понятный тем, кому привелось коротать дни и ночи за решёткой.
Фероз был стреляным воробьём, и вопрос не застал его врасплох. Он не стал запираться:
— Было дело.
— За что?
— Так, по глупости. Хозяин, конечно, не знает, иначе бы вышиб меня в два счёта.
— Можешь не беспокоиться, закладывать тебя я не собираюсь.
— Спасибо, — усмехнулся Фероз.
— Однако взамен попрошу быть со мной искренним, — продолжил я.
— Да что уж там, спрашивайте, — обречённо произнёс Фероз. — Вы ведь меня теперь в покое не оставите.
— С чего вы так решили? — не понял я.
— Да ладно, дело обычное, — горестно вздохнул Фероз. — Велите, чтобы я следил за посетителями, замечал, что и как, а потом отчитывался в участке. В противном случае стуканёте начальству. Все вы полицейские одинаковые.
— Даю слово, что от меня этого ты не услышишь, — заверил я. — Мне всё равно, сколько ты мотал в тюрьме. Я расследую убийство, и если поможешь разоблачить убийцу, мы больше никогда не встретимся.
— Слишком сладко поёте, — недоверчиво покачал головой официант.
— Слушай, Фероз, хочешь — верь, хочешь — не верь. Я на тебя давить не собираюсь.
— Хоть и не привык я верить полиции, но вам всё же поверю.
Другого выхода у меня всё равно ведь нет, — печально сказал Фероз.
— Точно, — негромко произнёс я.
— Вас ведь недавний жмурик интересует?
— Только он и ничего больше.
— Так я ведь вряд ли смогу что добавить.
— А ты постарайся, — попросил я. — Спасибо скажу.
— Вот уж век мне бы не слышать вашего спасибо, — хмыкнул Фероз. — Значит так, господин хороший. Когда этого бедолагу замочили, я был на кухне, с поваром кое-что согласовывал насчёт заказа. Слышу крик истошный, будто режут кого. Меня как кипятком ошпарили. Бегу в залу, батюшки светы — толпа народу и все вокруг столика, который я обслуживаю, стоят. Протиснулся, может, думаю, плохо кому стало, помочь надо. Я ведь многое умею, приходилось людей откачивать. Смотрю, а помощь то не нужна: майор ткнулся носом в тарелку, будто спит, в спине ножик, под столом лужа кровищи. Пощупал руку, пульса нет — как есть жмурик. Вызвали полицию, а дальше, как обычно. В участок уже три раза таскали. Надоело, честное слово.