В.Легойда: Нет, по-американски — это «Крутой Уокер», где однозначно положительный герой Чака Норисса выполняет не только функции стража порядка, но и функции педагога, и священника и т. д. Так вот во втором фильме Данила, действительно, становится таким же безусловно положительным героем, тогда как первый фильм намного ближе к реальной жизни, а не к «фабрике грез». К жизни, которая показывает, что эти ребята, приехавшие из Чечни — они искалечены морально… И окружающим они приносят в оновном страдания, даже не желая этого.
С.Бодров: Маленький комментарий на тему «голливудскости» фильма. Мне кажется, что этот «ответный удар» по Голливуду — не культурный, не интеллектуальный, а эмоциональный. Техника этого удара, в какой-то степени действительно американская. Но идея, а точнее, эмоциональная окраска того, что хотели сказать авторы фильма, предполагалась вполне патриотичной и национальной. Может быть, хорошо, что этот эмоциональный удар с «нашей» окраской все-таки был нанесен. Что касается киноязыка, который мы использовали… Зритель привык к американскому кино, к этому языку, к этой схеме. Видимо, мы уже подсознательно начинаем говорить на этом языке.
Отец Андрей: Сергей, для меня здесь вопрос как раз не в стилистике, не в языке, а в системе ценностей, которая в итоге остается в сознании у зрителя. Я, в отличие от вас, не знаю создателей фильма. Я готов с вами согласиться, что субъективно они хотели сделать фильм, который был бы направлен на национальное пробуждение России. Но если у фильма действительно будет долгое эхо в истории, хотя бы на несколько лет, то это будет эхо американизации. В итоге будут созданы два монстра — наш и американский, которые будут грызться в своей берлоге по одним и тем же правилам.
Для того, чтобы этот разговор был понятен, нам необходим некий экскурс. Я сам к нему не очень готов, давайте вместе думать. Если мы рассматриваем этот фильм не с точки зрения киностилистики, а с точки зрения национального идеала, то давайте вспомним, какие еще были «герои нашего времени» в русской национальной истории. Последний из них — Данила Багров… А что было перед этим? Что в Даниле есть нового? Мне кажется, отличие прошлых эпохальных героев от Данилы в том, что в них была нравственная рефлексия. С этой точки зрения, поведение Данилы неестественно для русской традиции.
В.Легойда: Я с интересом прочел подборку прессы на сайте фильма Брат, где было любопытное замечание по поводу героя. Там говорилось, что герой предыдущего поколения — восьмидесятых — поколения «Ассы», — это мальчик Бананан. И теперь на смену амебоподобному, бездеятельному, замкнутому в себе Бананану, для которого бог — Б.Г., приходит решительный Данила. Насколько я понял, автор статьи проводил идею востребованности такого героя, каким является Данила…
С.Бодров: Отец Андрей высказал интересную мысль об «эхе», которое оставляет после себя картина. Действительно, герои фильма живут сейчас какой-то своей жизнью. Опасно ли это? Пожалуй, да., опасность существует. Но мы же понимаем, что этот герой всего лишь образ. Это мы наполняем его жизнью.
Может быть, задача комментаторов, участников подобных дискуссий, как раз в том, чтобы приглушить это эхо? Ведь эти два монстра — русский и американский — действительно будут грызть друг друга. Ну, так может и Бог с ними? Пусть себе грызутся? Может быть, нам тут от этого будет только легче жить? Пусть они там грызутся, лишь бы нас не трогали?
Может быть, этот эмоциональный заряд в фильме получился чересчур сильным. Люди реагируют на картину не как на предмет искусства, а как на реальность. Я сам чувствую это в общении с людьми. Но никто не знает, «чем наше слово отзовется», хотя мы, конечно же, должны знать.
З.Мигранян: Что мне не нравится в фильме, так это то, что все свои деяния Данила совершает абсолютно безнаказанно. Молодую аудиторию больше привлекает веселый парень с оружием, который может всех безнаказанно убивать. Я все ждала, когда же он задумается над тем, что делает. А он повторяет свой детский стишок, и я думаю: «Боже мой, да ведь это имбецил!» Маленький мальчик прочел стишок, и вот он теперь повторяет и повторяет его.
В той же Америке фильм про киллера, которого не наказывают, не стали бы раскручивать в национальном масштабе. Вспомните легендарных гангстеров Бонни и Клайда — они были расстреляны полицией. Или герой фильм Люка Бессона «Леон»: он же за время картины научился чему-то. Хоть чему-то. А в конце, кстати, тоже погиб. Потому что киллеру место…
С.Бодров: …в могиле!..
З.Мигранян:. Прошу прощения за некоторую кровожадность! Просто я ожидала увидеть либо духовное перерождение, либо возмездие. Ведь есть же у нас закон. Хорошо бы об этом знать молодым.
И.Стрелец: Вы несколько идеалистично воспринимаете нашу ситуацию. У нас на многие вопросы нет ответов. У нас полная чехарда в судебной системе, в прокуратуре. При чем здесь Данила с его принципами, когда у нас и без того существует полная безнаказанность?
З.Мигранян: Значит надо с чего-то начинать и что-то делать.
С.Верейкин: Один из камней преткновения в дискуссиях вокруг фильма — то, что в «Брате-2», даже по сравнению с первой частью, менее четко проставлен авторский акцент. В первом фильме был хотя бы немец Гофман, который олицетворял нечто, противопоставленное герою. А во второй части этого так явно нет.