— Все равно мы хорошо смотримся вместе, — сказала Рита. — Ведь так?
— Загляденье! — подтвердил Кузьма и выразительно потянул носом. — Но будем смотреться еще лучше, если кто-то сейчас пойдет в душ.
— Противный!
Она несильно стукнула его кулачком в грудь и побежала в ванную. Когда, завернувшись в полотенце, она вошла в комнату, Кузьма сидел на кровати уже одетый. Вид у него при этом был странно-торжественный, будто он собирался сказать речь. Рита не обратила на это внимания. Занятая своими мыслями, она достала из дорожной сумки белье и, сбросив полотенце, стала медленно, на виду у него одеваться. К ее удивлению, Кузьма на это никак не отреагировал. Тогда она, надев лифчик, попросила помочь застегнуть его, хотя прекрасно могла это сделать и сама. Кузьма послушно выполнил ее просьбу, но как-то безучастно, и Рита, разочарованная, продолжила одеваться. Когда она, наконец, подошла к нему, Кузьма торжественно указал глазами на столик, только тогда Рита заметила на нем шесть зеленых бокалов. Она шагнула ближе и замерла в недоумении:
— Почему их шесть?
— У меня был старый стеклянный набор из шести похожих чаш и графина. Стоял в шкафу офиса. Одна чаша разбилась. Когда Ломтев пришел ко мне, он узнал об этом. Поэтому тайно подложил Грааль к остальным — старый трюк. Легче всего разыскиваемую вещь спрятать среди подобных.
— Зачем же ты взял их все?
— Чтобы спокойно перевезти через границу. Одна чаша — вопрос, а шесть — комплект, подарок.
— И какая из них настоящая?
— Выбери.
Рита присмотрелась: одна из чаш слегка отличалась от остальных. Она была чуть ниже и шире, и цвет ее был другим: глубже, насыщеннее. Рита осторожно взяла чашу, и в тот же миг она будто вспыхнула у нее в руках — густой зеленый свет залил комнату мягкими волнами.
— Боже мой!
Рита едва не уронила реликвию. Кузьма отреагировал мгновенно. Нырнув ласточкой, он с размаху упал на ковер к ее ногам, выбросив вперед руки. Но помощь его не понадобилась — Рита удержала Грааль.
Но помощь его не понадобилась — Рита удержала Грааль.
— Что это? Кузьма!
Он встал и осторожно забрал у нее реликвию. Зеленый свет к тому времени погас, только чаша, как показалось Рите, заблестела ярче, а в ее толще стали вспыхивать и переливаться разноцветные искорки.
— В «Парцифале» Вольфрама фон Эшенбаха, современника трубадуров, — голос у Кузьмы был хриплым, видно было, что он потрясен не меньше ее, — раз в год к Граалю прилетает голубь и садится на его край. В этот момент Грааль обновляет свои магические свойства. Вольфраму о Граале рассказывал катар и трубадур Киот Окситанец. До сих пор все считали, что это просто легенда.
— Ты хочешь сказать?.. Я…
— Теперь мы знаем, что это правда. На край этой чаши, судя по всему, голубь не садился давно.
— Я и есть он? Я?..
Он понял ее недосказанный вопрос.
— В «Парцифале» не говорится, что этот голубь должен быть чистым и беспорочным созданием.
Рита обессилено рухнула на кровать. Но тут же, спохватившись, бросилась к сумке. Достав фотоаппарат, она закружилась вокруг Кузьмы, сидевшего с чашей в руках, и защелкала затвором. Потом забрала у него чашу и потребовала снять ее. Кузьма снисходительно выполнил ее требования и, закончив снимать, внимательно осмотрел фотокамеру.
— Это любительская?
— «Олимпус», с зумом. Я давно работаю с ней, ты видел снимки в газете, — обиделась Рита.
— Пусть будет «олимпус», — миролюбиво согласился Кузьма и вернул ей камеру. — Главное, что мы теперь точно знаем, что везем настоящий Грааль, — он забрал у нее чашу и поставил ее на столик, — она настоящая, и ты тоже. Все сходится.
Рита села рядом. Некоторое время они молча смотрели на чашу. Искорки по-прежнему вспыхивали на стенках изумруда Люцифера, но, как показалось Рите, стали реже и мягче.
— Не жалко? Отдавать?
Он вздохнул:
— Жалко. Но надо. Что ж нам, как Ломтеву — скрываться от всех? В любой момент ожидая, что объявятся серьезные парни и проломят дырку в башке? У меня дочь, и хорошо, что она в отъезде. А тебе было в радость? У Ломтева хоть деньги были. Нам даже на авиабилеты не хватило, пришлось на машине пилить.
— Ты уверен, что от нас отстанут, если мы отвезем чашу?
— Уверен.
— Почему?
— Долго рассказывать. Мы ж ее не под камни прятать будем. Нас ждут.
— Кто?
— Катары. Современные. Те, кому Грааль принадлежит по праву. И которые знают, что с ним делать. Пора, Рита! Заверни ее и спрячь в сумочку. Зеленое стекло оставим здесь, бошам — больше не понадобится. На границе Германии и Франции таможни нет…
Они отъехали от места ночлега уже далеко, когда Кузьма, бросив взгляд на большой дорожный указатель, тяжко вздохнул:
— Представляешь, мои сейчас где-то в паре сотен километров!
Риту больно кольнуло это «мои», но она не подала вида.
— Заедем! — предложила бесшабашно.
— Нельзя! — покачал головой Кузьма. — Лучше им не знать, чем мы тут занимаемся. Для них я дома.
«И чем же мы тут занимаемся?» — хотела было спросить Рита, но вовремя удержалась.
Ее задели эти слова. В то же время она понимала, что ей не в чем упрекнуть Кузьму. С того памятного момента, как она, движимая порывом, подбежала к нему, кричавшему и плакавшему во сне, она сама не понимала, что за отношения их связывают. Это не было обычной интрижкой, тем более с деловым интересом: для получения информации или установления полезных контактов. Но и на завязку чего-то серьезного не походило. Ее тянуло к нему с силой, которой она, пугаясь, сопротивлялась как могла и все же не могла противостоять. «Он женат! — мысленно говорила Рита себе. — У него семья, он любит жену и не собирается ее оставлять». Но стоило ей оказаться рядом, как она тут же забывала обо всех своих правильных мыслях. Она чувствовала, что и он испытывает нечто подобное. Он явно старался держать между ними дистанцию, но стоило ей пробиться, прогрызть эту оболочку, его словно прорывало. Рита вновь вспомнила их первую ночь: он был не только страстен до неутомимости, но и необыкновенно нежен: ранее она даже представить себе не могла, что так бывает. И она плавилась в ту ночь в волнах его нежности, отвечая ему душой и телом, и желая отвечать еще и еще.
— Скажи, пожалуйста, — спросила Рита, прерывая установившееся в салоне долгое молчание, — как у катаров было с семьями? Ведь они не признавали церковного брака…