— Зачем? — спросила Рита, нечетко выговаривая слова: алкоголь уже подействовал.
— Нам нужно ехать. В Европу. Далеко. На твоей машине. Сейчас, — четко выговаривая слова, произнес Кузьма. — Надо собраться. Быстро.
— Не хочу! — Рита разрезала воздух руками. — Никуда не хочу… Я останусь. Меня били, унижали, на мне сейчас даже трусов нет! Как бомжиха… — она всхлипнула. — Я никуда не хочу…
— Да, — задумчиво сказал Кузьма, — перебор.
Он встал, сходил в кухню и вновь вернулся со стаканом в руках. Молча плеснул из него в ладонь и бережно, но твердо омыл ей лицо. В этот раз это была вода. Холодная. Рита замычала, пытаясь отстраниться, но из этого ничего не вышло. Кузьма, придерживая ее за плечи одной рукой, раз за разом обтирал ей лицо, что-то при этом монотонно приговаривая. Рита вдруг ощутила, как проясняется сознание, уходят из него вялость и обида, возвращается способность воспринимать и думать.
Кузьма взял ее лицо в свои ладони.
— Как сейчас?
— В норме! — ответила Рита, и сама удивилась четкости своих слов.
— Очень хорошо! Теперь слушай меня внимательно и постарайся все осмыслить. Нас с тобой похитила банда, в составе которой оказался подполковник Службы. Так?
— Так! — согласилась она.
— Нас отвезли на конспиративную квартиру Службы, где били и унижали, угрожая при этом застрелить.
Рита кивнула, подтверждая.
— Мы оба журналисты, и они знали об этом. То есть, предполагали, что после всего случившегося молчать не будем и, без сомнения, предадим эту историю гласности.
Рита, уже начиная понимать, смотрела на него широко открытыми глазами.
— Если бы все это произошло только с журналисткой «Оппозиционной газеты», то еще полбеды. Извини! — Кузьма развел руками. — Тут еще можно сказать: они оппозиционеры, врут, верить им нельзя. Но в потерпевших оказался главный редактор правительственного журнала, который в симпатии к оппозиции не замечен.
Его свидетельство — конец карьеры подполковника Службы и, возможно, уголовное дело для него. Вывод?
— Ты думаешь?..
— Я уверен! Нас с тобой приговорили. Они сразу смотрели на нас, как на трупы. Это было видно. А вот и факты. Коля звонил тебе по моему мобильному телефону — чтобы на станции зафиксировали звонок от определенного абонента. Хотя у каждого из них был свой мобильник. Он просил тебя приехать на машине и ни кому не говорить о звонке?
— Просил…
— Я так и думал. Несколько странная просьба, не правда ли? Ты ведь еще ничего не видела, ничего не слышала… А помнишь, как бритый разволновался, когда тебе разбили губу? Кричал, что договорились без крови… Скорее всего у них уже был гараж. Нам вкололи бы какую-нибудь гадость, отвезли туда, включили бы мотор и прикрыли двери… Тихая смерть от отравления угарными газами. Несчастный случай. Следов насилия нет, оба погибших полураздеты… Главный редактор, оставшийся без жены, и незамужняя журналистка — сенсация для бульварных изданий. Все продумано…
— Но за что? — Рита ошеломленно смотрела на него. — Что мы им сделали?
— Ничего. Просто Ломтев привез сюда одну старую реликвию, которую тайком оставил у меня. Я сам узнал об этом только вчера… — Кузьма помолчал. — Ей уже более двух тысяч лет, но на нее до сих пор много охотников. За нее готовы заплатить столько, что за такие деньги могут убить обе наши редакции в полном составе.
— Это та самая чаша? Из-за нее?!.
— Из-за нее семьсот лет назад вырезали полстраны. Я расскажу тебе по дороге. Собирайся! У нас мало времени. Этих троих мы обезвредили, но кто знает, сколько их еще здесь!
— Я не тронусь с места, пока ты не ответишь на один вопрос, — вдруг твердо сказала Рита. — Почему ты сказал им, что я для тебя никто?
— Я не говорил им, что ты для меня никто, — ответил Кузьма, и Рита заметила в его глазах знакомые искорки. — Я сказал, что ты мне не жена, не сестра и даже не племянница. Это правда.
— Но ты дал им это понять! — не согласилась Рита. — Я стояла перед ними — голая, избитая, а ты спокойно сидел, как ни в чем не бывало… — она всхлипнула. — Даже не пошевелился…
— И ты обиделась? — Кузьма взял ее ладони в свои. Она попыталась вырвать их, но он не позволил. — Неужели ты не поняла: они только и ждали, чтобы я пошевелился? Тогда бы они стали измываться над тобой по полной программе, лишь бы я заговорил. Если бы я сказал им, где чаша, нас обоих ждал бы гараж… Мне нужно было показать, что ты для меня никто, и они поверили. Мне надо было, чтобы ты ушла из комнаты, иначе пришлось бы вырубать и тебя вместе с ними. А я им такое сказал!
— Они умрут?
— Нет. Хотя, может, и стоило бы… Ключ у Коли был с биркой, значит, он брал его у себя в Службе. Когда утром он не появится на работе, его станут искать, и первым делом наведаются в конспиративную квартиру. А там — он и в компании сомнительных личностей. В кармане пачка долларов, визитка странного человека с написанной его рукой астрономической суммой на обороте. Плюс женские трусики в кармане. Полный фраерский набор. Что бы вы ни писали про Службу, но предателей они очень не любят. Коля — конченый человек…
— Он что-нибудь им наврет.
— Не сможет. Когда их найдут, то подумают, что пьяные. Потом будут искать яд, которым их опоили.
Когда их найдут, то подумают, что пьяные. Потом будут искать яд, которым их опоили. Пригласят психиатра, но это не обычный гипноз… В городе есть только один человек, кроме меня, который сможет понять, что их сурочили и помочь, но вряд ли они догадаются к нему обратиться.
— Ты — умный. Все рассчитал. А я стояла перед ними, как рабыня на невольничьем рынке, и ты сидел совсем чужой… — Рита захлюпала носом.