— Почему была?
— Продал. Деньги были нужны.
Лицо Риты исказила гримаса недоумения.
— Ты же была у меня в офисе, видела ремонт, — пояснил Кузьма, — на него деньги и ушли.
— А разве не за государственный счет? — изумилась Рита.
— У них выпросишь! — хмыкнул Кузьма. — Спасибо, что хоть помещение предоставили. Технику и мебель нам по гранту немцы купили: для развития современной экономической мысли в слаборазвитой стране. А остальное пришлось самому.
— А жена денег не отжалела? — сощурилась Рита.
— Я у нее не просил, — нахмурился Кузьма. — Хватит того, что она меня главным сделала.
— У вас тут, как я посмотрю, сплошной семейный подряд! — всплеснула руками Рита. — Ты — брату бизнес, он тебе — информацию, ты жену — на работу, она тебе — должность. Чем больше я про вас, Телюков, узнаю, тем больше тайн впереди. Что еще новенького расскажете?
— Ничего! — буркнул Кузьма.
— Не дуйся! — она ласково погладила его по руке. — Это я от восхищения. В самом деле: никогда ничего подобного не слышала. То, что ты ее на работу устроил, — это понятно. Но как она тебя — главным редактором?
— Да все через немцев. На какой-то тусовке узнала, что есть проект создать у нас современный экономический журнал. Грант от правительства Германии, обязательное условие — участие нашего правительства. Фифти-фифти. Она — ко мне, а я вспомнил, что есть у нас эдакий гиблый журнальчик. Связи остались, сходил к вице-премьеру. Они и рады были: не знали, что с этой бедой делать. Конченный был журнал: главный редактор — алкоголик, зам — тоже, они даже никому в редакции заявление на отпуск не подписывали, пока бутылку не принесут. Так что отдали с удовольствием.
— И что ты с этими алкоголиками делал? — спросила Рита, радуясь, что разговор ушел в сторону.
— Уволил.
— Главного и зама?
— Всю редакцию.
— Ну ты!.. — Рита аж задохнулась. — Как это?
— Просто. Журнал следовало зарегистрировать снова: учредители менялись, поэтому всех сократили.
— Я не о том. Не жалко было?
— С какой стати их жалеть? Кто их заставлял пить? Нормальных людей я потом обратно взял; Марью Васильевну, секретаря, к примеру. Ты ее видела: окно за мной закрывала. Но в основном я свою команду привел: тех, кто мог и хотел работать. Мы, пока на самоокупаемость вышли, на одних окладах сидели. Я людей честно предупредил, они мне поверили. И я не обманул, — сказал Кузьма с гордостью.
— А тебе самому интересно? — не удержалась Рита. — Все-таки раньше в большой газете работал, статьи твои все читали. Классные! Оставалось только позавидовать.
Кузьма ответил не сразу. Докурил сигарету, сунул окурок в пепельницу.
— Тебе очень понравилось, когда я сказал, что твоя статья про Ангела — бред?
Рита насупилась. Не ответила.
— Так у тебя такая статья одна. Ну, может, была еще. А у меня… Я же тебе рассказывал, как повел себя братец, после того, как я создал ему бизнес. И сколько людей приходило на него жаловаться… Я не хочу больше писать для газет, Маргарита. Ни о чем. Никогда.
— А как же журнал?
— Там я главный редактор. Который не пишет. Кстати! — он обернулся к ней. — А кто слил тебе информацию о Ломтеве?
— Григорович, — после короткой паузы призналась Рита.
— Коля? — искренне удивился Кузьма и покачал головой.
— Ну он… Много взял?
— Полтинник.
— Продешевил.
— Он вообще-то не денег хотел… — медленно сказала Рита, сама удивляясь своей откровенности.
— Можешь не продолжать, — засмеялся Кузьма, — я про колину озабоченность знаю. И что? — он с интересом глянул на нее. — Не обломилось?
— Фиг ему!
Кузьма захохотал. Рита почувствовала, что краснеет. И торопливо спросила первое, что пришло в голову:
— Тебе нравится быть начальником?
— Нравится нормированный рабочий день: у меня дочь — подросток, и я, раз уж у меня такая семейная ситуация, должен быть дома вовремя и не шастать по командировкам.
— Знаешь? — вдруг как-то по особенному улыбнулся он, и Рита внезапно ощутила острое чувство ревности. — Сейчас Вика уже подросток, но я почему-то все время вижу ее маленькой. Годика в два-три. Она любила, чтобы я догонял ее, носилась по квартире, благо мебели у нас тогда почти не было. Ножки толстенькие, смеется… Мы ее Тошей звали. За то, что топать любила, и сокращение хорошее…
— А меня звали Ита. Папа, порой, и сейчас так зовет.
— Почему Ита?
— Я «эр» не выговаривала…
Увлекшись, они едва не проехали нужное место. Кузьма вовремя спохватился, притормозил на обочине и достал карту (ее Рита тоже искала утром) и старые газетные вырезки со схемами. Просмотрев их, он снова завел мотор и медленно поехал по шоссе, поглядывая вправо. Возле заснеженного проселка, убегавшего в густой лес, остановился. Еще раз сверился с картой и схемами, потом вышел из машины и немного прошел по дороге к лесу. Рита хотела пойти следом, но Кузьма скоро вернулся.
— Здесь! — сказал он, усаживаясь в машину. — Если, конечно, верить схемам. Вон и тропинка с левой стороны.
Рита глянула туда, куда указал Кузьма, но поначалу никакой тропинки не увидела. В лесу лежал снег, уже подтаявший, осевший, однако все еще укрывавший землю. Только потом, присмотревшись, она заметила ровную без черных оспин кочек белую полосу.