— Уйдемте, святой отец! — сказал рыцарь монаху с посохом, с опаской поглядывая в сторону замка. — Нельзя стоять так долго на виду у еретиков: я думаю, они давно нас заметили и могут решиться на святотатство.
— Успокойтесь, де Леви! — отмахнулся монах, не переменяя позы. — Отсюда до стен достаточно далеко, чтобы нас достала стрела арбалета. А камнемет у еретиков никуда не годится: у них нет такого славного мастера, как наш Дюран.
Высокий монах с палицей приосанился и кашлянул:
— У них даже не «требюше». Какой-нибудь «перрье», собранный из подручного материала. Еретики понятия не имеют, как нужно крепить пращу к балке, какой там нужен зубец, и как отрегулировать длину пращи. Кроме того, они засовывают в пращу не отесанные ядра, а обычные камни. Поэтому камень у них летит куда угодно, только не в цель. И бросают они не более десяти раз в день. Мой «требюше» за это время метает не менее тридцати шести стофунтовых ядер.
— Они могут выстрелить из лука, — не унимался рыцарь.
— Если бы могли, то давно бы выстрелили! — раздраженно сказал монах, которому, как было видно, надоели причитания де Леви. — Это же не англичане, которые уже нашпиговали бы нас стрелами, как повар петуха салом. Я хочу посмотреть, как кара Божия обрушивается на головы еретиков! Давай! — повернулся он к арагонцу.
Тот подал знак, и кнехт ударом большого деревянного молотка выбил стопор. Длинная балка камнемета, увлекаемая тяжелым противовесом, описала в воздухе плавную дугу.
Тот подал знак, и кнехт ударом большого деревянного молотка выбил стопор. Длинная балка камнемета, увлекаемая тяжелым противовесом, описала в воздухе плавную дугу. Каменное ядро, с грохотом протянутое пращой по желобу, взмыло вверх и, сорвавшись в верхней точке с веревочной чаши, полетело в сторону замка и с силой ударило в зубец на стене донжона. Зубец зашатался и рухнул. До стоявших у камнемета донеслись вопли и крики.
— Рука Господня неотразимо разит еретиков! — возопил монах, потрясая посохом. — Ни высокие горы, ни толстые стены не укроют нечестивцев от гнева Бога! Рази их, Дюран!
Высокий с палицей на поясе подал знак, и кнехты в медных шлемах побежали к горке каменных ядер.
— Вы мудро поступили, святой отец, доверившись баскам из соседней деревни, — подобострастно сказал рыцарь, склоняясь к монаху. — Я никогда бы не поверил, что можно ночью преодолеть отвесную стену в пятьсот футов. И хорошо, что мои воины пошли на это дело ночью. Назавтра они с ужасом рассказывали, что при солнце никогда бы не решились на такое. Еретики были так уверены в неприступности горы, что даже не поставили охрану у развалин барбакана. Теперь, когда у нас здесь «требюше» Дюрана, им недолго осталось противостоять войску легата.
— Если бы ваши рыцари и кнехты сражались с таким упорством, как еретики, мы бы взяли Монсегюр еще летом! — возразил монах. — И нам бы не пришлось отсыпать столько золота этим разбойникам-баскам. Но вы правы: теперь еретикам конец. Им не устоять, — он обернулся к монаху с палицей: — Командуйте, Дюран!
— Сейчас! — оживленно ответил тот, возясь у камнемета. — Мы изменили длину зубца: ядро полетит за стены. Мы заготовили десять дюжин ядер и за неделю засыплем ими Монсегюр.
— Вы полагаете, этого хватит, чтобы они сдались? — спросил коренастый монах.
— Если так будем бросать, хватит и половины. Не хотел бы я сейчас быть в замке. Смотрите!
Дюран махнул рукой, и камнемет вновь заскрипел, раскручивая балку. В этот раз камень угодил внутрь замка: до наблюдателей донеслись грохот рушащегося строения и крики осажденных.
— Вот так! — удовлетворенно сказал монах, вновь потрясая посохом. — Задайте им еще!
— Еретики сражаются отчаянно потому, что им нечего терять, — продолжил рыцарь, которого, как было видно, задели слова монаха. — У них нет выбора. Если они не раскаются, их ждет костер, а раскаявшихся — в лучшем случае епитимья. Святая инквизиция посадит их в тюрьмы и конфискует земли…
— Чтобы отдать их верным слугам своим, — сказал монах. — Таким, как вы, де Леви. Если мне правильно говорили, ваш отец пришел в страну Ок бедным рыцарем вместе с Симоном де Монфором, а теперь вы один из богатейших сеньоров графства. Кажется, вам принадлежит Марпуа, которым прежде владел комендант Монсегюра Пьер-Роже?
— Мне, — хмуро подтвердил рыцарь. — Но это владение не в радость: у лишенных земель еретиков подросли дети, молодые волки, которым тоже нечего терять. Три года назад эти файдиты вышли из лесов, и с тех пор мы не знаем покоя, сражаясь с ними.
— Истинный защитник веры и не должен знать покоя, — торжественно провозгласил монах. — Чтобы…
Он не договорил. На стенах запела труба, высокие входные ворота замка растворились, вооруженная толпа вывалилась изнутри и понеслась к развалинам барбакана. Впереди, яростно махая огромной шишковатой палицей, бежал рыцарь в блестящих латах.
— Вылазка! Святой отец, бегите! Быстрее!
Де Леви отчаянно закричал, непочтительно подталкивая то одного, то второго монаха в спины.
— Вылазка! Святой отец, бегите! Быстрее!
Де Леви отчаянно закричал, непочтительно подталкивая то одного, то второго монаха в спины. Те и сами заторопились. Но тот, что был с железным посохом, вдруг остановился и повернулся к де Леви.