Мы должны быть признательны всем игрокам, входившим в сборную, за то, что, вступив на тропу борьбы в 1952 году, они сделали советский футбол авторитетным, а свою команду ввели в узкий круг сильнейших в мире, добились того, что отныне на нее все соперники поглядывают с опаской. Мне даже кажется, что это достижение одно из наиболее значительных в истории советского спорта. Ведь на футбольном фронте мы противостоим всем без исключения отборным силам, для оснащения которых на Западе не скупятся. Конечно, это достижение подготавливалось всем развитием советского футбола. Но тяжесть неимоверно сложной борьбы вынесла на своих плечах все-таки наша сборная, начиная от той, где капитаном был Всеволод Бобров, и кончая сегодняшней, которую выводит на поле Альберт Шестернев. Тяжесть эту изведали и тренеры Аркадьев, Качалин, Бесков, Морозов, Якушин. За эти годы наша сборная, естественно, выглядела по-разному и играла по-разному, и нравилась нам то больше, то меньше. Но считаться с собой она заставила.

Но только ли об этом мы мечтаем? Думаю, не ошибусь, если скажу, что каждый наш болельщик в мыслях ушел гораздо дальше. Он страстно хочет, чтобы сборная СССР, наши алые футболки, играла не просто прочно, надежно, солидно, а чтобы она была в силах любому противнику продиктовать свою волю, чтобы она явила миру свой оригинальный стиль, выносила и защищала собственные воззрения. Одним словом, чтобы она всегда и везде вела только ей присущую игру, обязательно активную, обязательно наступательную.

Наша сборная в последнее время большей частью выглядела практичной, умеющей приспособиться к противнику, способной выиграть любой матч. Но мы все-таки не ощущаем пока ее настолько своеобразной, чтобы радостно и гордо воскликнуть: «Смотрите, как играют наши, это же одно удовольствие!»

Я слышал от некоторых специалистов, что уже сейчас наша сборная имеет право играть гораздо смелее, проводить в атаках большую часть времени и что мы, вероятно, недооцениваем запас своих сил. Не знаю, насколько это верно.

Более очевидно другое. К сборной, сделавшей рывок вперед и, говоря военным языком, углубившейся в расположение противника, надо срочно подтягивать главные силы – наши клубы. Только тогда можно завоеванное надежно удерживать и развить наступление. Все-таки аксиома «сильные клубы – сильная сборная» не пустые слова.

Март 1970

СЕРЬЕЗНЫЙ ЧЕМПИОН

Три года подряд в чемпионах у нас ходил один и тот же клуб – киевское «Динамо». Я думаю, что этот факт более чем что-либо другое характеризует состояние нашего футбола и определяет его проблематику. Почему так случилось, какие силы выдвинули столь беспрекословного фаворита?

Начать необходимо с исторического сопоставления. Все охотно ссылаются на то, что киевляне повторили рекорд московских армейцев, трижды подряд владевших золотыми медалями – в 1946-1948 годах. С помощью этой аналогии вроде бы намекают, что такое положение у нас уже было и нет в нем ничего особенного. Так ли это? Прежде всего, вспомним, что в годы владычества армейцев рядом с ними неизменно находилось московское «Динамо», команда не менее великолепная. Ее отделяли от армейцев то одно турнирное очко, а то и одна сотая в соотношении забитых и пропущенных голов. Чемпион 1966-1968 годов фактически не имел равных соперников.

Есть и другое, и, пожалуй, наиболее существенное обстоятельство, заставляющее сомневаться в правомерности исторической аналогии.

С 1956 по 1966 год, на протяжении одиннадцати сезонов, у нас каждую осень появлялся новый чемпион, одна команда спешила сменить другую. Именно в это время была разрушена чемпионская гегемония трех столичных клубов – «Динамо», «Спартака» и ЦСКА. Первыми командами страны становились «Торпедо», «Динамо» (Киев), «Динамо» (Тбилиси). В это же время выдвинулись такие самобытные, интересные команды, как «Нефтчи», «Динамо» (Минск), «Пахтакор», ростовский СКА, «Шахтер». Словом, то десятилетие проходило под знаком выравнивания сил. Всех – и зрителей, и специалистов, и журналистов – радовали эти перемены, они воспринимались как свидетельства того, что высокая игровая культура становится достоянием многих клубов, и легко верилось, что и на будущее нашему футболу гарантировано многообразие.

Так что если рекорд армейцев в ту пору был в порядке вещей, то его повторение киевлянами с виду не что иное, как «нарушение порядка». Киевляне как бы приостановили, опровергли дерзания остальных клубов высшей лиги.

Все эти годы только и было разговоров что о чемпионе. Даже объявили о существовании некоей «загадки киевлян». Что же можно считать окончательно установленным и выясненным и что остается неясным, спорным?

Прежде всего, совершенно ясно, что киевский ансамбль был создан по ставшему модным после английского чемпионата мира принципу «не команда «звезд», а команда-звезда». Все десять полевых игроков необычайно точно знали свою основную обязанность и были неукоснительно верны ей. Эта обязанность – взаимодействие. Любой игрок защищается, любой ведет единоборство, любой наносит атакующий удар. Конечно, извечное распределение ролей по линиям существует, от него, видимо, вообще нельзя уйти. Но киевляне сумели, и надежность своей обороны и успех наступления сделать общим делом. О многих командах в случае проигрыша до сих пор отзываются в том духе, что, дескать, «не в ударе» был такой-то ведущий форвард или «не в лучшей форме» кто-то из основных защитников. К киевлянам эта мерка не подходила. Скорее они сразу все могли сыграть не лучшим образом (правда, с ними это бывало крайне редко), чем поставить свою игру под угрозу из-за настроения или недостаточной готовности кого-либо из футболистов.