Не правда ли, радует глаз то мгновение, когда команды выбегают на поле для разминки, катя перед собой мячи? С годами на эту церемонию я стал смотреть, быть может, с меньшим волнением, но с большим вниманием. Я верю в то, что футболист, хорошо подготовившийся к матчу, как говорят, находящийся в форме, испытывает радостное нетерпение, рвется играть, и это проявляется уже в том, как он выбегает на поле, в его шагах, в «выражении» его тела. А у других, в ком еще держится не-выветрившаяся усталость, кто не уверен в себе, мы видим какую-то подневольность во время этого выхода.
Хорошая форма игрока регламентирована методическими условиями. Они известны тренерам, и они стараются эти условия создавать и соблюдать. Мне же хочется заметить, что хорошая форма, кроме всего прочего, а может быть и в первую голову, выражает сознательность футболиста.
Занятия и режим, планируемые и осуществляемые тренером, имеют в виду обязательный, необходимый, но все же минимум готовности игроков и команды в целом. Футболист, выполняющий программу, может, конечно, считать себя подготовленным. Но если он хочет выразить себя на поле как личность, как индивидуальность, он должен что-то добавлять. Должен знать, что ему нужно. Речь идет не о так называемых пробелах, а о развитии сильных сторон дарования, которые и создают неповторимый облик игрока.
Тренировочный труд повторяет игру. И то, в чем силен игрок либо команда в целом, – все это подготовлено, разработано до игры. Хорошая форма – это предвкушение игры, удовольствие от того, что на тренировке удар «шел», пас удавался и сил в запасе на три тайма. В любом деле можно проявлять себя по-разному. Я доверяю тому мастеру, который здорово «играет» на тренировке. Помню, как Сергей Сальников в одиночку, когда все уходили с поля, играл с мячом у деревянной стенки, и мяч был для него живым, он был с ним заодно, они вместе придумывали и затевали разные хитрые фокусы. И все это у него потом мелькало в игре. Калоев, о котором я уже вспоминал, однажды, уже после того как он перестал выступать, на мой вопрос, как он пережил разлуку с футболом, ответил, горько улыбнувшись: «Знаете, мне каждую ночь снится, что я играю». Недаром же он так тренировался и недаром забил больше ста голов!
Словом, игра должна сниться. Это называют сейчас фанатизмом. Мне это слово не нравится: подразумевая страстную преданность, оно содержит оттенок слепоты, ограниченности. Впрочем, дело не в термине. Суть в том, что за каждым футбольным свершением, за всем, что нас восхищает, скрываются годы тренировочного труда. И не какого-нибудь скучного, невыразительного, «черного», а обязательно одухотворенного и столь же тонкого и искусного, как и лучшие приемы, украшающие игру.
Не помню, чтобы когда-либо без уважительных причин были не в форме ну, скажем, Турянчик, Хусаинов, Крутиков, Яшин, Шестернев, Метревели, Шустиков… И это красноречивее любого очерка рассказывает о них как о спортсменах, как о людях.
Игра – это еще и образ жизни. Футбол прошлых лет наряду с прекрасными образцами оставил и весьма сомнительное наследство. В то время, когда играли меньше, когда международные встречи были редкостью, не только меньше и легче тренировались, но и вольготнее себя вели. Представления о том, что футболисту нужна «разрядка» после матча, после тренировочного сбора и никакие нарушения и излишества не способны выбить его из колеи, оказались живучими. А времена переменились, иной стал футбол, иное расписание матчей, иная трата сил и иные сроки для восстановления этих сил. Один тренер мне рассказывал: «Завтра матч, а игрок вернулся в гостиницу в два часа ночи, навеселе. Я не должен был бы его ставить, но людей в обрез, да и он стал умолять, клясться, что сыграет как следует. И, верно, сыграл, даже гол забил. Но ведь ему 20 лет, он же еще глупый. А что с ним станет лет через пять, если не поймет, не остановится?»
Как-то раз одного футболиста, заказавшего в буфете стопку коньяка, я спросил, согласуется ли это с его подготовкой к ответственному матчу. «Вполне. Я изучил опыт по этой части Суареса, Пушкаша и Ди Стефано. Главное – знать себя. Что нельзя одному, можно другому», – услышал я в ответ. В ту пору этот игрок был в расцвете сил, а спустя два года он уже не появлялся на поле.
Образ жизни выходит сейчас на первый план, становится два ли не наиболее влиятельным условием хорошей игры. Складывается новый тип спортсмена, соответствующий облику современного футбола, когда каждый матч надо вести изо всех сил, когда растет ответственность игрока и перед командой и перед зрителями, когда общественный резонанс на футбольные события многократно усилился. Речь идет не об аскетическом подвижничестве, а в первую очередь о спортивной грамотности игроков, об их отношении к принятым на себя обязанностям. Ну и, разумеется, о дисциплине.
Все это далеко не просто. Пережитки подобны репейнику. Воевать еще придется. Но время заявило, что в этом вопросе третьего не дано – «или-или».
Одним словом, игра до игры – это каждый день, каждый час, прожитый футболистом по спортивным законам.