Так как любопытных на аэродроме не оказалось, охотники бахвалились добычей друг перед другом, тем более что недолго им оставалось хвастаться — сейчас усядутся в самолет и их попросят положить уток в холодильник.
В этой компании внимание Коры привлекло одно семейство, может, потому, что оно отличалось от остальных. Лишь глава семейства, высокий широкоплечий блондин с очень светлыми глазами на красном обветренном лице, украсил себя поясом с добычей — одной уткой. Его жена, грузная дама в рыжем парике, из-под которого виднелись ее собственные черные волосы, с черными усиками над верхней губой, была облачена, несмотря на жару, в длинное фиолетовое платье. К удивлению Коры, они тащили самую настоящую байдарку, длиной метра четыре, покрытую сверху кожаным чехлом, пристегнутым к бортам. Байдарка была нелегкой, а главное — неудобной, и странная чета застряла в дверях лайнера. Стюардесса советовала туристам оставить байдарку в багаже, а дама, которая с трудом придерживала снизу корму байдарки, начала кричать, что над ней издеваются и ее желают угробить, а любимую байдарку ее дедушки, на которой он пересек Атлантический океан, хотят разломать на куски и порубить.
Пока кипел спор, Кора обратила внимание на третьего члена этого семейства — девушку, вернее, подростка лет пятнадцати, вовсе непохожую на своих родителей. У нее было широкое скуластое лицо с полными губами, как у бирманки. На долю девушки пришлось три рюкзака — под их тяжестью она покачивалась, но, когда кто-то из туристов хотел ей помочь, она отказалась.
— Странная семейка, — произнес рядом с Корой сотрудник туристического бюро, провожавший туристов. — Они и не охотились почти, а все время провели в своей байдарке в устье Тарима.
— Откуда они? — спросил следователь Лян Фукань.
— Отец — норвежец, Ивар Торнсенсен, а остальные, как вы понимаете, мама Торнсенсен и дочка Торнсенсен.
Наконец байдарку удалось впихнуть в лайнер, и туристы, которые ждали своей очереди подняться на борт, облегченно зашумели, а мадам Торнсенсен высунулась из двери и крикнула задержавшейся на трапе дочке:
— Ну сколько можно тебя дожидаться!
Подошел помощник следователя и сказал, что флаер готов. Можно вылетать.
— И зачем только вы пускаете к себе охотников? — уходя к флаеру, спросила Кора.
— Перелетных птиц развелось очень много, — ответил следователь. — И наши ученые решили, что если дать охотникам прилетать на Лоб-Нор, вреда птичьему населению не будет.
— Будь моя воля, я бы запретила всякую охоту! — проворчала Кора.
— Это невозможно, коллега, — возразил Лян Фукань. — Охотниками рождаются. Мы не можем все запрещать. Ведь тогда мы должны запретить и рыбаков, и, может, даже собирателей бабочек. Лучше мы будем следить, чтобы они не приносили природе вреда.
Кора не стала спорить с Лян Фуканем. Он провел ее к мощному полицейскому флаеру, который ждал на краю поля.
Он провел ее к мощному полицейскому флаеру, который ждал на краю поля.
Флаер поднялся высоко, вровень с отдаленными горными вершинами, сверкающими белизной ледников. По берегам речек и каналов протянулись поля и сады, но чем дальше они летели к югу, тем реже становились зеленые пятна посевов и все больше серо-желтых песков и скал встречалось внизу, пока наконец пустыня не захватила всю землю. Только справа по курсу зелено-синий пунктир указывал на цепочку луж и озер, в которую превратилась речка в это сухое время года. Дальше к востоку лежало озеро Лоб-Нор, но даже с такой высоты его не было видно.
И тут Кора почувствовала легкий укол в груди — конечно же, она уже видела на экране это зеленое пятно с округлым озером в центре, спрятанное между невысоких серых холмов, — вот он, одинокий приют великого физика.
Следователь Лян Фукань хранил молчание. Конечно, он знал, что Кора уже видела запись корреспондента.
Флаер опустился у ажурных ворот. Ворота были приоткрыты и как бы приглашали войти.
Кора выскочила из флаера и замерла.
Что-то изменилось.
Как жаль, что у нее нет с собой пленки Зденека!
— Вы давно здесь были, уважаемый Лян Фукань? — спросила Кора.
— Вчера, — ответил тот, — как только нам сообщил об исчезновении профессора журналист по имени Зденек, молодой и очень высокий человек.
— Я видела фильм, который он снял, — сказала Кора. — Но что-то в нем отличается от того, что мы видим.
— У меня тоже такое впечатление, — ответил следователь. — Я бы сказал, что у сада испортилось настроение. Смотрите, как опустились ветки.
Они пошли по дорожке, выложенной плоскими камнями.
— Вы уверены, — спросила Кора, — что в доме, кроме профессора, никого не было?
— Мы не можем быть уверены, — вежливо возразил Лян Фукань. — Потому что кто-то напал на профессора. А для этого надо попасть в дом.
Так и не поняв, что же изменилось в саду, Кора пошла по дорожке, под свисающими сверху гроздьями винограда, между высоких розовых кустов, к открытой двери небольшого белого дома.
Внутри ничего не изменилось, в доме царил страшный разгром — конечно, преступники что-то искали.
— Вы все проверили на отпечатки пальцев? — спросила Кора.
— Мы провели все необходимые следственные действия, — сухо ответил следователь. — В Урумчи есть хорошие криминалисты.