— Ты спас меня сейчас, Я Из Сна? (это он так и подумал, с заглавных букв). — Надолго ли?
— Я-то я, но не то я, которое ты, а которое наоборот я… тьфу, зараза! Ну ладно, в общем спас.
— Надолго ли?
— Я-то я, но не то я, которое ты, а которое наоборот я… тьфу, зараза! Ну ладно, в общем спас. Из какого еще сна?! Тебе тоже ролики снились?
— Мне снился красивый, но странный сон. Много раз — один и тот же. Я сижу на моторраде (точно, термин «мотоцикл» появился не сразу, как их только не называли). Впереди и рядом другие… разноцветные, на них пилоты в странных одеждах и в шлемах наподобие рыцарских… Человек в красном машет флагом, все срываются с места, но я быстрее всех… за пару мгновений разгоняюсь до огромной, совершенно невообразимой скорости. Впереди поворот, его невозможно проехать даже и впятеро тише… но мой моторрад вдруг, не сбрасывая скорости, почти ложится на бок и едет, послушный малейшему моему движению. Я знаю, что это гонка и я должен ее выиграть. Но вдруг меня обгоняет черный моторрад с номером 14 — это невероятно, но он едет еще быстрее, чем я… ( ага, понятно, что ему снилось. Прошлогодняя гонка М1 на подольской трассе. Не занял я там ни первого, ни второго места. Не помог мне мощный мотор, Иван меня обошел сразу, а на десятом круге и Сергей. Да что там, я и Василия-то обогнал только оттого, что он упал. Тренироваться надо было больше).
— Понятно. Тебе действительно снился кусочек моей жизни. Ну, а дальше? Ты что, именно в результате увиденного этот свой кошмарик на колесах заимел?
— Это было… ну не знаю, как сказка. Я, в общем, догадываюсь, что жить мне осталось немного. Хоть прямо никто не говорит… но … Почему-то захотелось наяву испытать такое. Выписал моторрад… только он оказался вовсе не таким, как тот. Да и я мог управлять им совсем не так, как ты.. Вот сегодня я рискнул первый раз выехать из Аббас-Тумана… ты сам видел, что было дальше. Я бы точно разбился без твоего вмешательства?
— Не так чтобы разбился, сломал бы пару ребер… но почему-то помер бы от этого (и что же это я за скотина такая нетактичная ?)
— Почему-то? Чахотка. Давно и серьезно.
Т-а-ак.. Чахотка… Аббас-Туман … то есть, скорее всего, Абастумани…
— Слушай, персонаж, — по возможности вежливо осведомился я. — А как тебя, болезного, зовут? И какой тут сейчас у вас год?
Д-а-а, дела. В процессе беседы со своим визави я как-то незаметно проснулся. Потом встал, оделся , закурил — нужно было потянуть время, дабы привести мыслительный процесс в относительную норму. Спасаемый оказался моим тезкой. Имя Георгий. Отчество Александрович. Фамилию он не назвал, но выдал титулы и звания. Шеф девяносто какого-то Иркутского пехотного полка. Атаман казачьих войск. Ну и на закуску — великий князь, и не просто мелочь какая-нибудь великокняжеская, а цесаревич и наследник престола. Про год я и сам догадался — 1899-й. Все это время связь с ним не прерывалась — он, похоже, просто молчал, я давился непечатными эпитетами. Еще сильно мешала невозможность увидеть собеседника — я мог либо своими глазами смотреть на свою же комнату, либо его глазами на летний грузинский пейзаж.
— Жалко, что я тебя не вижу, — «подал голос» Георгий.
Мне тоже было жалко, и вдруг показалось, что если повнимательнее присмотреться во-о-н туда, то вроде…
— Что это? — Георгий привстал, он тоже что- то почувствовал.
Дальнейшие события заняли гораздо меньше времени, чем теперь потребуется на их описание. На стене, куда я пялился, вдруг образовался небольшой, сантиметров двадцать в диаметре, круг. Вроде иллюминатора, за которым стоял в напряженной позе и смотрел мне в глаза сухощавый бледный молодой человек.
И тут началось. Как будто от могучего пинка снаружи, открылась форточка и с грохотом ударилась об угол стены. Воздух со свистом уходил в «иллюминатор», захватывая по дороге бумаги и всякий мусор. Георгий отшатнулся от бейсболки, летевшей прямо ему в лицо, я тоже отвел глаза.. Безобразие прекратилось.
Так, что там Георгий делает? А он с интересом рассматривает мое барахло. Прочитал надпись «Motul» на бейсболке, отложил ее в сторону и теперь вертит в руках стольник.
— Интересные у вас деньги, надо же, маленькие какие (это ты еще советского рубля не видел, подумал я). И год интересный… тысяча девятьсот девяносто седьмой?
— Две тысячи восьмой.
— Вот даже как… Некоторые считают, что к этому времени должен наступить золотой век.
— Это они сдуру. По мнению наших историков, золотой век был при Екатерине. У вас сейчас, как они считают, серебряный.
— А у вас, значит, бронзовый?
— Точно не знаю, но вряд ли — бронза так не пахнет.
Я начал потихоньку понимать, что произошло. Москва находится почти на уровне моря. Абастумани на километр с хвостиком выше — имеет место быть разница давлений. Произошедший только что мини-ураган наглядно показал, что дырка между временами (или реальностями, потом уточним терминологию) была не иллюзорной, а вполне реальной. Перенос предметов отсюда туда возможен, вон они лежат на травке. Как насчет наоборот?
— Гоша, — осведомился я ( он мысленно хмыкнул), — ты не хочешь слегка продолжить исследование данной катаклизмы? Или там хроноклазмы?